Как позже выяснилось — кучно ударившие пули калибра 12,7 мм, не только пробили прочный корпус, но и разбили распределительный щит, вызвав замыкание и задымление поста, следствием чего стала вспышка паники.
Надо отдать должное капитан-лейтенанту фон Бортхейму, сумевшему справится с этой напастью, и сообразившему, что русские на этом не успокоятся.
Поэтому, вместо штурма, абордажной партии пришлось спешно переквалифицироваться в спасатели.
Германскую лодку утопили огнем трехдюймовки, предварительно освободив командирскую рубку от шифровальных блокнотов и карт с границами минных полей. Не осталось без реквизиции и знамя германской субмарины. Зато после встречи Пантеры с Львицей, половина пленников, с истинно германским коварством стала портить воздух в командирской лодке. Не иначе как в отместку.
Птичкин долго чертыхался по поводу неуместного пацифизма. По его мнению матросиков надо было отправить на ком рыбам, или, как минимум, пустить в плавание на манер царевича из сказки о царе Салтане. Но то ли ему стало жалко корабельного имущества в виде резинового спасательного плота, то ли понимание, что узнав о захваченных шифровальных блокнотах, германское командование сменит все коды, но тевтоны остались портить жизнь русским подводникам. Одно радовало — до Кронштадта оставалось не многим больше суток хода.
Кстати, допрос пленников показал, что на германских лодках действительно стали устанавливать шумопеленгаторы, правда, пока без электроники. Из-за ремонта такого устройства, русским и удалось застать германскую лодку врасплох. Раскололись фрицы не сразу, но кто сказал, что Птичкин не владел методами ускоренного допроса. Одним словом, среди поочередно вызываемых пленников, разговорчивый нашелся.
И вот сейчас на Пантере вновь прозвучала тревога и лейтенанта фон Эссена попросили подняться на мостик.
После встречи лодок, лодки вышли на связь с Ревелем и получили указание следовать домой.
Ближе к вечеру, с пролетающего Миг-3, по УКВ-связи Гарсоев получил информацию, что им навстречу движется отряд германских крейсеров. Колонну возглавляет эскадренный миноносец V-25. За ним с интервалом около мили, шли два легких крейсера «Аугсбург» и «Магдебург». Миноносцы V-28 и V-30 осуществляли боковое охранение. Скорость отряда оценивалась примерно в пятнадцать узлов, а расчетное время встречи с лодками около двадцати трех часов.
Брать крейсера на абордаж, Гарсоев не решился, но его план был по-своему изящен. Идущие строем пеленг лодки, должны были пропустить между собой колонну противника, и, оказавшись внутри пояса охранения, на славу порезвится. Чтобы не пострадать от дружественного огня, лодкам категорически запрещался пуск торпед вдоль колонны.
Поднявшийся на мостик лейтенант фон Эссен выслушал доклад вахтенного офицера.
— Ваше благородие, пять минут тому назад, с идущей впереди Львицы, поступило сообщение о множественных шумах по курсу. По команде головной лодки, субмарина отвернула на восемь градусов левее, с тем, чтобы выйти строго навстречу эскадре противника. Пленники под охраной в кают-компании и согласно приказанию начальника похода, связаны.
Последнее, молодому мичману было явно не по душе. Такое отношение к пленникам вызывало протест у всех офицеров лодок, тем более учиненный гражданским допрос с пристрастием. Не был исключением и Антоний Николаевич, но приказ есть приказ. Может быть, поэтому его ответ прозвучал излишне резко:
— Вы начали маневр, вам его и заканчивать.
Спустившись в центральный пост, лейтенант приложил к голове наушники шумопеленгатора. Группу больших кораблей он слушал впервые, но, странное дело, Эссен отчетливо различил высокий тон винтов эсминцев и низкие звуки, издаваемые крейсерами. Невольно родилось сравнение — как скрипки и контрабасы.
После выхода на встречный курс, Львица передала распоряжение перейти в позиционное положение, а спустя полчаса, с характерным звуком заполнения цистерн главного балласта, лодка погрузилась на перископную глубину. С этого момента подводные хищницы действовали автономно. Подводная связь не отключалась, но пользоваться ей можно будет только после первых пусков торпед, и не факт, что лодки друг друга услышат — такие фокусы гидроакустика выкидывало достаточно часто. Теперь все зависело от того, сохранит ли курс эскадра противника.