Кому беда, а кому удача, вот и воспользовался ситуацией Федотов, предложив Якову Модестовичу потрудиться на благо отечественной авиации в своем КБ.
Разговор простым не оказался.
— Вы хотите довести мои аэропланы до законченного состояния? — Гаккель понимал, что Миг-1, и тем более, Миг-2, объективно совершеннее его машин, но надежда закончить свое детище конструктора не оставляла.
— Для вас есть задача много перспективнее, а ваши «гаккели» мы готовы выкупить в музей авиации.
Заманчивое предложение, и почетное. О недавно открывшемся музее авиации при товариществе «Авиазавод?1», Гаккель слышал. О нем писалось в «Вестнике воздухоплавателя» и он собирался его посетить, но предконкурсная гонка отнимала все время.
— Борис Степанович, прежде чем давать согласие, мне бы хотелось уяснить суть вашего предложения.
— Всего в этом разговоре я раскрывать не имею права, поэтому кратко. У нас есть перспективный и весьма не простой авиационный проект, и есть три группы молодых инженеров, которым категорически не хватает опытного руководителя.
— Вы меня видите в роли эдакого надсмотрщика? — тут же съязвил Яков Модестович.
— Скорее, в роли зрелого инженера-наставника, которому придется направлять творческую энергию талантливых обормотов. Поверьте, это будет не просто, на себе испытал. У них «гениальных» идей, как у паршивого кобеля блох. И еще, предупреждая вопрос о причинах моего к вам обращения, хочу пояснить — оно основано на мнении ваших бывших коллег. Даже господина Щетинина, в компании которого вы работали.
Посетив Москву, познакомившись с царящими на заводе порядками, Гаккель согласился и не прогадал. Поначалу он вникал в тематику. Удивил подход — каждая из групп по преимуществу занималась чем-то конкретным. Например, одна разрабатывала шасси и состояла из чертежника и инженера, который активно общался с коллегами из автозаводского КБ. Вторая проектировала фюзеляж и плоскости. Втянувшись, Гаккель обратил внимание, что многие задания являлись заделом на будущее. Такое расточительство могло себе позволить далеко не каждое товарищество. По-настоящему удивило и обнадежило взаимодействие с конструкторами автомобильного и моторостроительного заводов.
Первым самостоятельным проектом Гаккеля стал Миг-3. Самолет представлял собой высокоплан. Силовые элементы фюзеляжа и крыла, а так же закрылки элероны и неподвижные предкрылки выполнены из алюминиевых сплавов. Обшивка передней части фюзеляжа — пропитанная фенол-формальдегидным лаком фанера, остальные поверхности фюзеляжа и плоскостей перкаль.
Как ни настаивали самые дерзкие и нетерпеливые везде применить дюраль, от этого предложения отказались: «тряпично-деревянные» машины со скоростями до двухсот пятидесяти километров в час, выигрывали у цельнометаллических и по весу, и по стоимости. Федотов же добавил свою любимую фразу: «Восток, дело тонкое, торопиться не надо».
Кроме того, свой алюминий в достатке появится только в 1915-ом году. Турбины Яаской ГЭС на Вуоксе первый ток дадут в 1914 году, но алюминиевый завод товарищества Русал выйдет на проектную мощность только к лету 1915-го года.
Принципиальной особенностью Миг-3 явилась полностью остекленная двухместная кабина с прозрачным потолком и выступающими за край фюзеляжа боковинами. Последние позволяли смотреть вертикально вниз. Фотоаппарат конструкции Сергея Ульянина, позволял вести съемку местности даже без пассажира-фотографа. Внешне этот самолет напоминал германский Шторьх.
В этом проекте Яков по достоинству оценил наличие задела по выполненным ранее работам. Создавая новую машину, он взял из загашника шасси с глубокой амортизацией и оно подошло почти без доработки. Это не значило отсутствие творчества. Сугубо личного было привнесено более чем достаточно, и выматывающий поиск единственно правильного решения продолжался дни и ночи. Зато заделы сняли с плеч главного конструктора солидную часть рутины. В результате первая модификация Миг-3 была разработана в рекордные сроки, и в средине лета 1913-го года самолет взмыл в небо.