Спустя полчаса Зверев почувствовал себя в своем родном мире. Ему, никто так и не объяснил — примут его, сегодня или не примут, а если примут, то когда. Спустившийся сверху капитан, перекинувшись взглядом с поручиком, безошибочно выделил Зверева. Как он это сделал, для Зверева так и осталось загадкой, но бросивший к фуражке руку капитан больше всего напоминал мающегося трезвостью гаишника и так же слитно, и неразборчиво протарахтел:
— КапитанОкунев, этовыкгенералуБонч-Бруевичу?
Ответное словосочетание: «А хрен его знает, товарищ майор», — привело капитана в ступор. Но надо отдать вояке должное — с юмором у него оказалось все в порядке, поэтому всхрапнув, он тут же стер с лица изумление и его: «Прошу следовать за мной к генерал-майору Бонч-Бруевичу», прозвучало вполне разборчиво, и даже с уважением.
С генералом Зверев мельком познакомился в десятом году, когда тот был полковником и начальником штаба Либавской крепости. Позже до Зверева доходили истории о лютующем генерале-контрразведчике. Одни говорили с восторгом, другие с откровенной злобой. Апофеозом деятельности неугомонного генерала стало раскрытие германского шпиона, отставного жандармского подполковника Мясоедова. Вопрос достоин ли Мясоедов виселицы (на которой он оказался 2 апреля), оставался открытым, но все решил росчерк тогдашнего главковерха и по совместительству Великого Князя Николая Николаевича: «Всё равно повесить!».
Бонч-Бруевич встретил Зверева в своем кабинете. Прошедшие со знакомства пять лет, моложе генерала не сделали. Седина в бороду и мешки под глазами — такой след оставил один-единственный военный год. Потолстевшие щеки и нездоровый цвет лица, говорили о постоянные стрессы — большинство людей худеет, но некоторые неудержимо полнеют.
О роли Зверева в ослаблении давления противника на Балтийский флот и на всю шестую армию, Бонч-Бруевич знал, а потому прямо спросил, как Дмитрий Павлович узнал о готовящейся Германией газовой атаке. На что услышал резонный ответ, что никакой конкретикой Зверев не располагал и не располагает. А просветили его ведущие германские химики, коих с началом войны он «придержал» у себя. По их мнению, после французских газовых гранат и германского ответа с химическими снарядами в конце 1914-го года надо ждать удара Германии. Сначала на западе, а после потепления на востоке.
— Почему после потепления? Потому, что хлор на морозе плохо испаряется, а его у гансов, как у дурака махорки. Он у них побочный продукт производства красителей.
— Дмитрий Павлович, неужели нельзя было прямее? В конце концов, когда надо, вы мастерски используете прессу.
— Эт точно, использую, но давайте пригласим на нашу беседу полковника Батюшина. В конце концом, когда еще представится случай извиниться.
— Вы спрашиваете, нельзя ли было прямее? — продолжил Зверев, когда Николая Степановича ввели в курс беседы. — Конечно можно, но как бы я выглядел, ошибись «мои» немцы? Но вы мне ответьте, почему после атаки на Ипре, в русских штабах даже не почесались? Не ознакомили войска, не дали задание русским химикам найти противодействие?
Сказанное было наездом на всю систему и на Батюшина лично. Дескать, разведка ты или так, погулять вышел, и чё после «Ипра» не кинулся на телеграф договариваться о встрече? А ведь почти восемь тысяч с обожжёнными легкими и заваленные трупами русских солдат передовые окопы, это, и твоих рук дело.
Продолжать зудеть, однако, было бы глупостью несусветной, поэтому Димон перешел к раздаче ништяков.
— Господа, лично вам я привез один экземпляр документации по противодействию газовым атакам. В первой части излагается способы противодействия непосредственно в войсках и методы лечения в госпиталях — на стол плюхнулся увесистый фолиант.
— Вторая часть сугубо секретная. Она касается специфики агентурной работы по выявлению подготовки атак и некоторых технических тонкостей, о которых нашим союзничкам знать категорически противопоказанно, — прозвучавшее в адрес коалиции яростное презрение, поразила даже ко всему привычных разведчиков.
Уткнувшиеся в бумаги контрики выпали в осадок. Еще бы! Чего только стоила методика подготовки газобалонных атак с чертежами и примерами расположения баллонов. Там же фигурировали указания как, и из чего эффективнее всего выводить баллоны из строя.
А ведь еще были графики распространения газового облака по фронту и в глубину, в зависимости от метеоусловий, с градиентами критических концентраций и многое, многое другое, что существенно снижало эффективность газовых атак.