Вашу ж мать! Точно. Лаура.
Дальнейшая беседа оказалась невозможной, дверь в кабинет Мороза открылась. Оттуда вышли люди, что-то энергично между собой обсуждая.
Лаура быстро встала, поправила юбку. Вот и Инге надо не забывать это делать!
— Вы можете войти, — церемонно кивнула она на дверь.
Не больно-то и хотелось… Но надо.
Команда у Мороза — на загляденье, этого не отнять. Никаких тебе Яриков. Все сплошь профессионалы высочайшей пробы. Никитин, CIO, обманчиво флегматичный блондин с блеклыми и незапоминающимися чертами лица, умеет схватывать все на лету, делать все, как надо, и работать и даже просто обсуждать деловые вопросы с ним — одно удовольствие. Главный по связи, совсем не такой флегматичный, а, даже наоборот, весьма шустрый и говорливый, отец пятерых детей, как совершенно того не желая, была осведомлена от все той же Лауры Инга — тоже как коллега по проекту золотой человек. В общем, люди Мороза Инге нравились. Сам Мороз — нет. По крайней мере, она себя в этом убеждала.
Совещание прошло быстро и продуктивно. Компания выходила на заданную дату, без запаса, но выходила, и Инга чувствовала за это какую-то совершенно несвойственную ей гордость.
— В четверг еще раз контрольно, — напомнил своим людям Мороз, все закивали, вставая. А он посмотрел на Ингу. — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
Хмыкнул себе в бороду Никитин, туда же пряча улыбку. Руководитель службы связи и отец пятерых детей позволил себе даже смешок. Надо сказать, что не все сотрудники «Т-Телеком» относились к Морозу, как Лаура. Эти двое, например, умудрялись своему генеральному директору, судя по всему, даже симпатизировать. Взять у них парочку уроков, что ли?
— Ну что, Инга, у нас все по плану?
— Да, — с тщательно взятым под контроль лицом ответила Инга. — Все идет по плану.
Мороз хмыкнул. И принялся настукивать карандашом что-то. Что-что. Что-то знакомое.
А все идет по плану…
— Ой…
Она сказала это вслух. Но кто бы мог предположить, что весь выхоленный, лощеный, самодовольный и вальяжный Мороз…. Знает песни Егора Летова?!
— Что? — он эффектно поднял бровь. Продолжая настукивать все тот — теперь уже никаких сомнений нет — ритм.
— Ничего, — Инга вдруг поняла, что хочет улыбнуться. Но в обществе генерального директора «Т-Телеком» она уже научилась и даже привыкла тщательно следить за тем, что делает и что говорит. — Просто все… — стук карандаша, — идет, — стук, — по плану…
Под конец она едва не запела. Мороз молчал, отбивая карандашом ритм. И левый угол красивых, четко очерченных губ был определенно выше правого. Смешно вам, Павел Валерьевич?
— По плану — это хорошо, — Мороз резко отбросил карандаш в сторону, пружинисто встал. И прошел к Инге и сел рядом, за большой стол для совещаний. — Инга, вы мне вот что поясните. Я не совсем один момент понимаю…
Он озвучил вопрос, она принялась за объяснения, попутно в который раз удивляясь тому, насколько хорошо он понимает детали всего происходящего. Ей всегда казалось, что руководители такого ранга не вникают в детали. Но Мороз определенно знал, где скрывается дьявол. Наверное, именно в этом, в том числе, и крылся секрет его профессионального успеха. Мороза можно было не любить, он мог бесить, раздражать. Но его нельзя было не уважать.
И все же несправедливо, что одному и тому же человеку достались внешность киноактера, острые, как бритва, мозги и к ним, зачем-то — видимо, для равновесия — редкой вредности характер. По крайней мере, по мнению большинства.
Спустя двадцать минут оживленной беседы Ингу милостиво отпустили. До четверга. Когда она закрывала дверь, она могла бы поклясться… что слышала, как он напевает.
Все идет по плану…
И наступил четверг. И вслед за ним — пятница. Даже не так — Пятница. Великий день для «Т-Телеком». Специально назначили дату запуска на пятницу, чтобы, если что — было два дня выходных в запасе — на случай того, если вдруг что-то пойдет не так. Но все прошло идеально. На понедельник была анонсирована большая пресс-конференция. Именно в понедельник «Т-Телеком» громко заявит о совсем успехе во всеуслышание. Мечта Мороза сбудется. А в субботу Инга исполнила свою мечту.
Черная «бэха» в салоне дождалась своего часа.
А в воскресенье судьба — или сам черт! — свел ее с Морозом на дороге. За сказанные слова Инге было до горячего румянца стыдно весь остаток дня. И кто ее за язык тянул?!