- Голубко моя, сизокрилая, чого ж ти такая клопiтливая...
О-о-ой, всё! Валю-ка я отсюда пид тры чорты... Тьфу, все джины об их бревна вымазала!..
- Уже уходишь?
- А?! - Алька замерла как стояла - оттопырив зад и изогнувшись в тщетной попытке увидеть на нем "дары природы".
- Вах! - тоже привстал Муха. - Замри! Я буду лепить с тебя "Задумчивость". - И, как бы пораженный открывшейся перед ним картиной, взъерошил свои без того вечно растрепанные патлы. Он оказывается всё это время тихонько сидел напротив за дымом костра.
- Сям пйидюмал, дя? - вызверилась Алька, скорчив дебильную рожицу.
- Не, Стругацкие, - честно признался Муха и назидательно поднял в зенит палец: - Надо знать классику!
Алька подобралась было для достойного ответа, но Муха уже потерял интерес к литературе. Он умостился обратно, поднял с земли палку и начал сосредоточенно примериваться к ней ножиком. Алька продолжала мысленно кипеть, но этот "микельанжело хренов" явно вознамерился сделать из безвестной палки Венеру. Подождав минутку, Алька поняла, что супротив Венеры ей ничего не светит. Она смерила нахала презрительным взглядом - так, уже для проформы - и побрела в унылую захмаренную даль, загребая ногами пожухлые листья и пиная встречные шишки-веточки.
- Я й ходила, й вибирала, а нема такого, як я втеряла...
Настроение упало остатОчно.
Позади, перебив концовку истории несчастной голубки, раздались подбадривающие возгласы и восторженные девчачьи писки. Затем прозвучало вроде юлькино "щас покажу!". Видимо, студенчество нашло новую развлекуху...
Алька вздохнула и постаралась сыгнорировать среду обитания. Для этого, как она знала еще со времён увлечения "кришноедством", служили мантры. Но всякие "омни мани" всегда вызывали у неё неудержимое хихиканье, за что и турнули... чтоб не разлагала группу. Поэтому она давно применяла свой вариант древних заклинаний. Вот и теперь она брела в пространство и медленно погружалась в состояние покоя и умиротворения, напевая про себя: "На-а-афиг... на-а-афиг... на-а-афиг..." Как вдруг дружный вопль развалил все ее усилия: "А-а-а!!! Стой, скотина! Держи! Убьется!" И почва ощутимо задрожала от глухого ритмичного топота, который стремительно надвинулся из-за спины. Рывком обернувшись, Алька еще успела увидеть, что кучка народу столпились над кем-то упавшим, другие с воплями бегут в её сторону. А прямо на неё рвет копытами землю ОГРОМНЫЙ ЗЛОБНЫЙ ЗВЕРЬ!
Ничего сообразить она не успела. Зато, перед лицом неминуемой гибели, успела сделать сразу три самых "подходящих" дела: зажмуриться, выставить вперед руки и гаркнуть не своим голосом:
- СТОЯТЬ!!!
- Гр-р-р-грать!.. - эхом раскатилось окончание её вопля и внутри всё вздрогнуло, как от форсажа истребителя. А когда она решилась открыть глаза, над нею нависал, раздувая ноздри и скаля зубы, здоровенный черный конь...
И не двигался! Зато аж присел на задние ноги в фонтане взметенной копытами земли и почти упёрся мощной, бурно дышащей грудью в ладони. Земля осыпалась, конь выпрямился, отпрянул назад и замер, чуть отвернувшись, удивленно кося круглым черным глазом. Какие-то мгновения они в упор рассматривали друг друга. И вдруг...
Серая мгла на небе расслоилась, раздвинулась и в открывшейся глубокой синеве ослепительным зрачком полыхнул край солнечного диска. Всё вокруг залило золотым сиянием и... Алька словно взлетела ему навстречу. Ощущение захлестнуло волной и ушло, оставив какую-то детскую обиду, что сказка так быстро кончилась. Да еще непривычной на миг показалась тяжесть тела. И всё. Солнце спряталось. Только вороной конь по-прежнему возвышался перед глазами...
Алька еще пыталась переварить "что это было", когда панические вопли грубо вернули её в реальность. На неё неслась толпа народу! Впереди всех бежал какой-то бородатый дядька в военизированной спецовке. Он что-то орал и махал руками, словно грёб из последних сил. Алька сморщилась, пытаясь расшифровать его "э-ги-у-ра!", но первым принял решение конь. Он хвыцнул копытами над Алькиной головой, заставив её скукожиться с перепугу. А потом развернулся на задних ногах и... бросился на преследователей! В мгновение ока диспозиция поменялась. Люди тормознули, шарахнулись назад и заметались полукольцом. А перед ними крутился, ставал дыбки, бил копытами воздух вороной красавец! Алька рот разинула, любуясь его грозной дикой силой, развевающейся гривой, порывистыми движениями...
Пока она так таращилась, в "битве титанов" установилось кой-какое перемирие. Воинственный коняка грозно фыркнул напоследок и повернул обратно к Альке. "Галёрка" заволновалась было, но зверюга остановился в шаге и вдруг... доверчиво потянулся к девушке склоненной головой, будь-то прося ласки. Это было так неожиданно и естественно, что Алька растаяла, даже не подумав пугаться.
- Уй, ты мой сла-а-аденький...
- Э!!! Ты чё делаешь! - бородатого дядьку чуть не хватила кондрашка.
- Глажу твары-ынку, - муркнула она. - Такой лапочка!
- Ты!.. Ты... ты... придержи повод, пока мы подойдем?
- Идите, - Алька пожала плечами и попыталась ухватиться за волочащийся по земле повод, но конь мотнул головой, грозно взвизгнул и ударил задними копытами.
Алька отпрянула, дядька шарахнулся, а коняка успокоился и... снова толкнул мордой Алькину руку. "Диви, диви - захища╓!" - прокомментировали в толпе зрителей.
- Ох, бандит же ты у меня... - то ли похвалила, то ли пожурила Алька и обернулась к бородатому: - Ну, и шо теперь?
- Э-э-э... - дядька явственно изобразил картину "Козаки чешут макитру на ультиматум султана". - Может ты сама отведешь? - нашел он, наконец, самое реальное решение.
- Куды?
- Туды, - бородатый махнул рукой назад. - Вон - конюшня... Первые ворота... третий бокс...
- Пятый этаж, - вздохнула Алька.
Она еще минутку позабавлялась с нахальной конской мордой, норовившей сжевать рукава, потом спрятала от неё ладони в карманы куртки и как можно медленнее направилась к указанному зданию. Остановилась. Оглянулась. Конь остался на месте, только следил за нею насторожено.
"И как же их водют? Ну а если так..."
Алька внимательно посмотрела коняке в левый глаз, типа - ну? Тот в ответ всхрапнул и тряхнул головой, типа - чё? Алька не выдержала серьёзной мины и хрюкнула со смеху - поговорили! Успокоившись, повела плечами и, прям как в "Белом Солнце пустыни", сказала простое:
- Пошли...
И они пошли! Алька - впереди, любуясь облаками: руки в карманах, мордашка - "цеглинкою". Конь - сзади: то злобно всхрапывая на расступившихся людей, то норовя ухватить зубами Алькину куртку или добраться мордой до спрятанных ладоней. Так, "в спокойствии чинном", они дошли до конюшни. Толпа пропустила их и неуверенно сомкнулась на безопасном расстоянии. Вот и ворота. За ними - чернота коридора и цементный пол с какими-то сенными ошмётками.
А там, наверное, и тот пресловутый "бокс"...
Сказка уверено заканчивалась и на душе, вместе с наступающими сумерками, становилось всё мрачнее и пакостней. Коняка доверчиво плелся следом. Он ей верит! А она его - в "бокс"... А с другой стороны? Небось, бешеных денег стоит, где ж еще такого держать! "Но всё равно противно, как друга предаю, - поняла Алька свои чувства и расстроилась окончательно. - Да! Это чужой конь. Дорогой конь. Богатых людей конь. И ей не то что "пхатыся до ных", даже думать за то совершенно нечего! Но... но..."
Двери бокса услужливо распахнулись. "Господи, какой "бокс"? Это же "денник" называется, - мелькнула мысль. - Халявщики бисовы, понакупают..." Алька вошла, конь - следом. Постояла. Погладила подставленный нос с длинной изящной "звездочкой". Опустила руку. Опять было потянулась. Бросила, отвернулась и, не поднимая головы, поплелась за двери.