Плохо на него прошлая ночь повлияла: на шалости, несвойственные взрослым оборотням, отчего-то потянуло, смех из горла рвется и настроение от сделанной пакости хорошее-хорошее.
А Иллинойс тем временем заперся в ванной комнате. Он стоял перед зеркалом с широко открытым ртом, засунув туда маленькое карманное зеркало и злился на придворного целителя, ибо тот не упомянул — слева или справа он заметил пятнышко. Властелина интересовали размеры постигшей его напасти: можно потерпеть или все-таки стоит согласиться на свидание со сверлильной машиной, один вид которой приводит в священный ужас и доводит до позорного для настоящего мужчины полуобморочного состояния.
Ничего не найдя Иллинойс в приступе ярости расколол оба зеркала и решил не выходить из комнаты, пока за ним кто-нибудь не явится. Кто-нибудь являться не спешил. О дурном настроении Императора многих успел предупредить Лассо, остальные бегали загруженные поручениями Кель. Прочим от наличия или отсутствия Властелина было ни жарко, ни холодно. Лишь Бенао продолжал исправно по вечерам приносить стакан молока и полное блюдечко овсяного печенья совсем расклеившемуся Властелину.
Тем временем замок преображался. Углы зарастали крупными лохмами паутины. Мебель покрывалась спешно привносимой из амбаров и конюшен пылью. Дорогие ковры и гобелены украшала пятнами и дырами целая артель старательных слуг. Свежесобранные гипсовые скелеты обвешивали отборной мясной вырезкой и расставляли вместо убранных в кладовые пустых доспехов и скульптур. В картинной галерее предков Иллинойса парадные портреты заменялись устрашающими подделками. На кухне Скуразо освобождал полки под специальный список продуктов. Поварята ловили мышей, чьи грудки и спинки должны были лечь на гостевой стол, а церемониймейстер строчил срочные письма в столицу с просьбой выслать извращенцев, блудниц и прочих действующих лиц пьесы под названием «К нам приехали послы».
К вечеру четверга более-менее оклемавшись от насморка и кашля измученный Властелин выполз сперва из многочисленных одежек, следом из комнаты, предварительно приняв ванну и наведя на помятом императорском лице марафет. Он-то думал его темнейшеству все обрадуются, но первый же мальчишка-слуга, сбивший его с ног, опроверг эти мысли.
— Куда прешь не видишь?! — взвился подросток, наблюдающий за выпрыгивающими из мешка кузнечиками. Не видать ему теперь мороженного, зато на гневное лицо герцогини вдоволь насмотрится, а виноват кто? Олух разряженный, он же… Ой, мама, а мертвец-то живой оказывается!
— Вы совсем за четыре дня охамели?! — Иллинойс смахнул с кончика носа нагловатое насекомое. — Властелина не узнаете?!
— Да… Нет! — мальчишка застыл, мотнул головой и исподлобья взглянул на Императора. — Дык нам сказано было, что вы болеете и тревожить вас не велено, а как вы почти неделю не появлялись, то слушок пошел — померли вы, потому и праздник герцогиня с полюбовничком закатить решили, — не думая доложил слуга последние сплетни.
— Умер?! — возмутился было Иллинойс, но тут до него дошло окончание фразы. — Кто чей любовник? — глаза эльфа чуть не выпрыгнули из орбит.
— Дык Правой Руки вашей, — ой, лишнего сболтнул слуга. Ой и достанется ему теперь. Если неделю сидеть не сможет уже счастье!
— Кто?! Имя, парень, назови мне имя! — эльф сжал кулаки. Он, значит, болеет, страдает невыносимо, а она развлекается демон-знает-с-кем за его спиной! — На плаху… — вслух прошептал Иль. — Четвертовать… — припомнил он череду супружеских измен в жизни прошлых Властелинов и их бесславную кончину. — Заживо похоронить…
— Меня?! — парнишка был готов провалиться сквозь землю.
— Да не тебя! Хотя… — задумался Император. — И тебя… если не назовешь мне имя! — рявкнул мужчина.
— Лассо ди Кассино! — выпалил мальчишка и сжался в комок.
Иллинойс дернул ушами. Поднялся. Стряхнул с бархатного темно-синего пиджака кузнечиков и размашистым шагом двинулся к покоям Кель. Кто-то сегодня очень зол. Кому-то будет сегодня очень плохо.
Надо же, оборотень! Да он ей не пара! Смешно: зверь и охотница на зверей. Это шутка. Точно чья-то злая шутка. Все вокруг, кроме Осантейи знают, что Властелин в нее уши втрескался. Хотя бы слухи до ее светлости могли дойти. Не стала бы она таким образом над ним глумиться. Кто Кассино, а кто он?!
В покоях Правой Руки не оказалось. На кухне его отправили к Снэйку. Помощник Кель отправил его к церемониймейстеру. Тот, запинаясь, отослал Императора к… придворному целителю. Мол, герцогиня с утра себя плохо чувствовала, вот и заглянула к оборотню за вспоможением.
Представив себе, чем именно ди Кассино может ей помочь, Иллинойс бегом бросился в указанном направлении. Выдохнул перед кабинетом целителя, собрал волю в кулак и без стука распахнул дверь. Разум отказал в тот же миг.
Кель, словно девка дворовая, сидела на столе у Лассо. Она. Ему. Улыбалась. Он. Держал. Ее. Ладонь. В своей. И гладил!!!
— Убери руку… — прошептал эльф.
— Которую? — вполне невинно спросил оборотень, словно его не за государственным преступлением застукали.
И тут Иллинойс увидел, что вторая рука целителя лежит на острой коленке Осантейи…
Украдкой оставив на стуле в комнате Властелина шарфик, я выскользнула из комнаты. Прошла пятнадцать метров по коридору и остановилась перед дверью своих покоев. Пальцы обняли ручку, но внезапно накатившая слабость заставила меня опереться на нее, а не открыть. «Никакой жалости к Илю» — так говорил Отанас, заставляя меня до полу смерти изводить эльфеныша на тренировках. «Он обязан быть сильным» — добавлял наш общий воспитатель и хлестал меня кнутом по руке, протянутой упавшему будущему Властелину. Я сумела изжить это качество по отношению к Илю. Почти. Изредка вот так что-то дрожало внутри и всплывал вопрос: а прав ли был Отанас, права ли сейчас я? Но и сегодня он останется без ответа.
Стратегия поведения давно выработана и неоднократно проверена. Она работает, делая его более жестким и бескомпромиссным. Слишком много для темного в Императоре сострадания и желания пойти всем навстречу. Пусть поперек чужих дорог ходить научится!
Я вошла в аскетично обставленный рабочий кабинет. Закрыла дверь и спиной привалилась к ней. Слабость не отпускала. Многовато на себя взвалила, вот и последствия пожаловали в виде физического и морального истощения. Не спорю, процесс мести изрядно повеселил меня и принять капитуляцию Иллинойса было приятно, но после что-то не очень хочется смеяться и трезвонить на каждом углу о победе.
Заставила себя дошаркать до кровати в смежной с кабинетом спальне и раздеться, свалив одежду на полу в кучу. Нырнула под одеяло, следом под подушку, чтобы лучи Сао не так быстро до меня добрались. На колотун в комнате почти не обратила внимание. В зимних походах на снегу с одним одеялом ночевать приходилось.
Тревога мешала заснуть. Что дальше? Опять натянуть на кривое лицо искривленную в другую сторону маску и продолжить общаться с Властелином на короткой ноге или… Да, от жалости я избавилась, а вот с обидой расстаться оказалось невозможно. Не хочу разговаривать с ним. И не буду. Только прикажу за его здоровьем проследить. Он же гордый и уйти из разгромленной спальни в гостевую не догадается!
В восемь утра пожаловал Снэйк с ежедневным докладом и согласованием планов на день. Он застал меня за столом перед чашкой с горячим настоем черноплодной рябины с мятой, ромашкой и подорожником. Рядом лежали пышные булочки, к которым я не успела притронуться.
— Они тебя выдают, — указал помощник на булочки, усаживаясь на диван.
Догадался, зараза, что я с постели соскочила пять минут назад, когда внутренний будильник уже охрип надрываться голосистым соловьем и перешел к гномьим матюгам. На границе спать не было времени, особенно после известия о послах, до их приезда тоже не светит расслабиться и в режим войти. Ничего, вытерплю ради имиджа родной империи.