— Двести тысяч, — веско поднимает палец Ирина. — Двадцать отдам в обмен на твою подпись, могу прямо сейчас аккредитив перечислить. С условием.
— Что тебе известно о тех пятерых?
Расстояние небольшое, освещение хорошее. Лицо подруги вижу отлично.
Она молчит в ответ, уводя взгляд в сторону.
Понятно. Лишних слов не требуется.
Ирина знала, что из мужа должны сделать растение. Скажем, очень на это рассчитывала. Из того, что приходит в голову на ходу, первым в списке стоит дальнейшая опека над овощем-альцгеймером. Её она бы автоматически получила как законная жена и единственный родственник первой очереди.
— Мне неинтересны твои двадцать тысяч, можешь оставить себе, — слабое место, куда есть смысл надавить. — Я готов сходу отказаться от претензий, но только если не тянуть: давай сейчас всё подпишу?
— Документ будет готов после обеда, — резко озадачивается Ирина, проваливая ещё один контрольный момент. — Юриста будить не буду.
Она не ожидала, что я так быстро соглашусь, ещё и без условий. Отсутствует вариант реакции.
— Жаль. Я бы сейчас подпись поставил, — киваю и снова поворачиваюсь к двери. — Но как знаешь.
— Я позвоню, как будет готово! Стой! — она резко ускоряется и около половины минуты что-то делает с голографического виртуального терминала. — Проверяй, я тебе аккредитив выставила! Двадцать тысяч, безотзывный, единственное условие прописано! А где твой браслет? Как ты читать будешь?
— В кармане железяка, — хлопаю себя по груди. — Решил отдохнуть от непрерывного потока информации.
— Проверь! — настаивает она.
— Зачем? Я тебе верю, ты же не обманываешь. Да и раз сейчас не готово, не знаю, когда смогу подписать.
Закрывая за собой дверь, успеваю услышать брошенное в спину "Шмотьё своё забери, сука!".
И ведь зачем-то ей надо иметь со мной прямой контакт ещё какое-то время. При местном уровне техники иного логичного обоснования таким действиям в голову не приходит.
_______
— Александр Барласов достаточно редко бывал на людях за пределами Вавилона в последнее время, — ворчливо сообщает браслет в машине. — Куда ты намылился?
— Пока ехали, видел несколько интересных заведений. Хочу посетить для расширения кругозора.
— Не советую.
— Почему? Что он знал такого, чего я не вижу?
— Он понимал, что его голова начала представлять интерес для многих. Потому старательно избегал возможных контактов с любыми чистокровными начиная с пятого ранга.
— Пятёрка и выше могут меня прочесть так, что я даже не пойму?
— В потенциале да. И это моя версия на тему того, зачем жене с тобой ещё раз видеться. Ещё и за двадцать тысяч, которые она считает своими.
— Да, у неё явная инструкция извне. — Действительно очевидно.
— Теперь я тебя не понимаю, не хватает базы ваших отношений. Что имеешь ввиду?
— Был набор пожеланий какой-то третьей сторон...
— Ей по тебе? Спрашиваю, чтоб знать, что и в какую сторону искать и куда думать анализ.
— Ну и язык у тебя.
— Ты же понимаешь, что ещё надо. Ответишь?
— Отвечаю: да, ей по Барласову. За сегодняшнее утро этот пакет инструкций и согласований устаревает со скоростью звука. Ирина пытается сопоставлять старые команды и текущую обстановку, но действовать у неё получается хреново: ей не хватает вводных для анализа.
— Ещё ты хотел сказать, что она дура, — мстительно добавляет компьютер.
Интерпретируя мой логический посыл совсем неверно. Сказать или промолчать?
— Поясняй! — требует динамик машины. — Мне же надо учиться.
— Она далеко не дура. Просто слепые пятна личного самоконтроля и системы ценностей, долго объяснять. От интеллекта вообще не зависят, это не связанные физиологически процессы.
— Могут быть и у гения? Эти твои слепые пятна?
— Легко, куча примеров. Среди гениев такой же процент, как у обычного народа. Ты просто конкретных людей не знаешь, они из другого мира.
— Кем ты раньше работал? — интересуется железка после паузы. — До того, как влетел в это тело?
— Ты ж видишь меня насквозь, — улыбаюсь, сворачивая на скоростную трассу и отправляя стрелку спидометра ближе к двум сотням. — Плюс твои же слова, что мне необязательно говорить голосом. Откуда взялись сразу два противоречия в последнем вопросе?
— Сейчас вижу тебя хуже, чем было. Твоим языком: твоё аретроградное мне доступно, а ретроградного почему-то практически не вижу.
— Как тогда увидела, кто я по образованию?
— Поначалу процент слияния был выше, чем теперь. Видимо, остаточные явления предыдущей личности работали. Сейчас ты на ходу меняешься и всё больше новый. Я тоже не успеваю за тобой, не только жена.