— Ну как, сможешь навскидку? — интересуется Петрович напоследок перед сном.
— Вроде бы, — отвечаю несколько уклончиво.
Всего не предусмотришь перед охотой. И хотя волнение, всегда охватывающее в таких случаях, будит воображение и не дает уснуть, пересиливаю себя: поутру голова должна быть свежей, глаз острым, руки и ловки и быстры.
Будто только-только заснул, и на тебе — толчок:
— Пора…
Долго ощупью разыскиваю одежду. Теплые портянки с русской печки и валенки — все это еще больше клонит ко сну. Тихонько, чтобы не разбудить хозяйку, пробираемся на кухню. Но из-за тонкого простенка ее спокойный голос:
— Зажигайте свет. В чугуне еда. Чай в термосе…
Две кружки крепкого чая, и сон снят как рукой. Теперь и под курткой тепло, как в валенках. Пес долго провожает нас умоляющим повизгиванием, но он сегодня не нужен. Идем напрямик к лесу. Глаза уже привыкли к темноте.
Потом поднимаемся в гору, и я удивляюсь легкости шага. Подбитые мехом, лыжи ни на сантиметр не дают заднего хода. Совершенно не нужны палки, руки полностью свободны. В одной фоторужье, второй прикрыл камеру, чтобы не замерзла.
Сначала решили просто проверить расставленные Петровичем еще раньше капканы, а когда начнет светать — к домику. Для съемки нужен хотя бы минимальный свет. И только после того, как мы изрядно намотались, петляя запутанными, одному Петровичу известными, следами, он смотрит на восток, прикидывает что-то в уме и говорит:
— Время…
Проверяю еще раз готовность камеры, надеваю на нее меховую варежку. Снова едва поспеваю за охотником. На краю леса он сбавляет ход. Различаю поднятый им указательный палец: максимум осторожности. Уже на чистом месте зачерпывает он варежкой еще не слежавшиеся крупинки снега и легонько рассыпает их — проверяет направление ветра. Знаю: зверь всегда заходит с наветренной стороны, прежде внимательно внюхается в запахи, нет ли тревожного. Значит, идти недолго.
И точно. Петрович припал на колено, пальцами трогает снег: свеж ли след. Свежий. Значит, если учует зверь опасность, уходить будет в противоположную сторону. Идем дальше, пока не окольцуем, — нет ли выхода? Выхода нет — видимо, лиса там, «гарцует» на чужой крови. Теперь я останусь один в засаде. Петрович даст снова полкруга и станет подходить со следа. Если лисица почует опасность и выскочит из ямы, он выстрелом преградит ей уход в его сторону. Застигнутая врасплох, она должна кинуться к моей засаде. Здесь самое короткое расстояние до леса и путь лежит по дну овражка.
Однако время идет. Я чувствую это не только по все более отчетливым теням на чуть синеватом снегу. Даже валенки уже перестают спасать. А выстрела все нет и нет. Неужели ушла хитрюга? Но тогда Петрович дал бы знать. Слышу, как под соседним пнем пискнула мышь. Треснул сук — тут же вскидываю фоторужье. Сквозь чащу — голос Петровича:
— Как сквозь землю провалилась… Вот те на… Прошел по кольцу — нет выхода, хоть ты лопни.
— Может, в яме отсиделась? А сейчас ушла?
— Уйти не могла. Дыру заложил. Да и следа нет. Неожиданный поворот разжигает еще больший азарт. Теперь мы идем к бойне почти не крадучись.
Обошли бойню кругом. Следы входа есть. Видно, как топталась лисица, долго принюхивалась, прислушивалась. Сунула голову в дыру, но не влезла сразу. Что-то испугало ее. Снова потопталась. Обошли вокруг дома, проверили все отдушины подполья. Закрыты. Значит, она здесь. Или в яме, или под полом. В дом не попасть: окна закрыты ставнями, крюками внутрь, на дверях — замок. Еще раз обходим дом по завалинкам. Убеждаемся — выхода нет. Тогда я залезаю на крышу пристроя — с высоты, в крайнем случае, постараюсь снять, если что, а Петрович решил идти за ключом в село.
Ходил он не очень долго, но время это показалось вечностью. Чего только не передумалось. Солнце уже поднялось высоко, и снег вспыхнул миллионами кристалликов. Жалко стало затворницу-лису. И все же любопытство держало в напряжении. Издали, завидев охотника, я дал знать: ничего не произошло.
Осторожно сняли замок, попробовали чуть приоткрыть дверь и резко по очереди заскочили в дом. Ставни открывать не стали. Если лиса внутри, ее не удержат стекла на пути к свободе. Но внутри ее не оказалось. Топориком чуть раздвинули доски, чтобы посмотреть в яму. Было темно, но сумели разглядеть: в яме лисы тоже нет. Проверили желоб черенком топора: нет лисы. Осмотрели несколько крайних половиц, приподняли их, но и под полом лисы тоже нет.