«Еще нет», — шепчу я, не в силах произнести эти разочаровывающие слова громче.
Ее глаза закрываются в знак поражения, но она кивает головой.
«Мы найдем ее. Найдем».
«Что он сделал с тобой?» спрашиваю я, возвращая разговор к паразиту, который тащится по полу к своему пистолету. Он лежит на кофейном столике в десяти футах от него. Я поворачиваюсь и стреляю в пистолет, отправляя его в занос по полу и под его белый диван.
Готов поспорить, что ни одна задница никогда не сидела на этой штуке.
«Ничего такого, чего бы я не позволяла ему делать раньше», — бормочет она.
Я качаю головой. «Мы оба знаем, что в этот раз все было не по обоюдному согласию».
Она отворачивается, выглядя смущенной.
«Ты ведь знаешь, что не просила ни о чем таком, верно?» Я напоминаю ей, встряхивая ее достаточно, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Она кивает головой, хотя не выглядит полностью убежденной.
«Макс у меня дома. Давай позаботимся о Люке здесь. Ты даже можешь выпустить немного сдерживаемого гнева, если хочешь».
Я собираюсь повернуться, но она останавливает меня, ее рука крепко обхватывает мое запястье.
«Не теряй пока человечности, Зейд. Адди сильная, и она переживет это».
Я смотрю на нее, и мне интересно, может ли она видеть что-то внутри меня, чего не вижу я.
«Она уже ушла».
Я бью сильнее. Черт, мне нужно делать это сильнее.
Ответные стоны посылают укол удовольствия по моему позвоночнику.
И каждый раз, когда я слышу их, я думаю только об Адди. Я никогда не смогу перестать думать о ней, даже когда мольбы следуют за криками. Сильнее.
«Пожалуйста». Мольба задыхается. Но этого недостаточно.
«Пожалуйста, что?» Я требую сквозь стиснутые зубы, пот стекает по моему по виску от напряжения.
Этого все еще недостаточно.
И никогда не будет достаточно. Только когда у меня снова будет Адди.
«Зейд», — зовет Дайя. «Пожалуйста».
Я смотрю на нее, мой молоток завис над массивным гвоздем, застрявшим в ногу Люка. Ее немного тошнит, но я не могу найти в себе силы заботиться об этом сейчас.
Я вбивал гвоздь в его предплечье в течение последних нескольких минут, и я загнал его достаточно глубоко, чтобы он прошел весь путь и впился в деревянный стол, но это огромный гвоздь, и его длина еще не исчерпана.
Стоны Люка полны агонии, и его отчаянные мольбы заставляют меня чувствовать себя так хорошо, насколько я способен чувствовать. Но этого недостаточно.
Я хочу, чтобы он кричал так громко, пока его крики не стихнут, а голосовой аппарат полностью разрушится.
Рука Дайи лежит на моей руке, ее собственная мольба пробивается сквозь шум в моей голове.
«Он сделал тебе больно», — говорю я категорично.
Она кивает. «Он сделал. И теперь я готова взять это на себя».
Я отпускаю молоток, тяжелая резина больно падает на его руку. а потом грохнулась на стол. Его ответный крик вибрирует по его дому.
Не. Достаточно.
Я сморкаюсь и отворачиваюсь, мои руки дрожат от необходимости продолжать вбивать гвоздь до тех пор, пока головка не соединится с его плотью. Прошло больше часа с тех пор, как я затащил Люка на обеденный стол и и начал свою пытку. Я нашел несколько инструментов в его гараже и решил использовать их с пользой, поскольку у него никогда не будет возможности. Дэйя прочистила горло. «Люк? Не спи, дружок». Я слышу шлепки по коже шлепки и оглядываюсь, чтобы увидеть, как она грубо шлепает его по щеке. Его голова запрокидывается, из его горла вырывается еще больше стонов.
«Пожалуйста», — шепчет он, его голос хриплый. Он должен быть истощен. Даже тогда, я не буду удовлетворен, «Знаешь, я говорю тебе то же самое уже неделю», — говорит Дайя. говорит она, ее голос срывается. Ее глаза наполняются слезами, и это только разжигает пламя в моей груди.
Они с Адди очень любят друг друга. И поскольку Адди — моя семья, значит, Дайя тоже моя семья.
Лучше я покажу ему пример, чтобы другие знали, что с ними больше никогда не стоит связываться.
Не помогает и то, что он сыграл огромную роль в похищении моей девочки.
И это… это просто непростительно. Непростительно.
Люк сглатывает, но на несколько мгновений слова подвели его. «Это не было личное», — прохрипел он. «Я просто делал то, что сказал мне Макс».
«Макс сказал тебе вставить в меня свой член?» возражает Дайя, ее маленький кулачок скручивается в тугой шарик.
Надеюсь, она, блядь, использует их. Я бы остановил ее только для того, чтобы нанести несколько собственных ударов, прежде чем позволить ей закончить его жалкую жизнь.