- Это часть работы.
- И это тоже. Я знаю, что подготовки у тебя нет, но мы поможем всем, чем сможем. Ты понимаешь, что за один только вечер ты приблизился к Фассбендеру ближе, чем все наши парни за полгода? Ты понимаешь, какую информацию можно через него получить? Да мы сможем прикрыть все дело Каллорда, нужно лишь время и больше информации. И ты можешь ее получить. Сейчас только ты на это способен, если сможешь втереться в доверие к Фассбендеру. Стать его опорой и помощником. Его правой рукой…
- Боюсь, он во мне не такого компаньона видит, - нервно хмыкнул юный офицер.
- Это же Фассбендер, - как-то странно сказал Мердок, но Джеймс только непонимающе на него покосился. – Ты же знаешь о его наклонностях.
- И вы хотите, чтобы я… - Джеймс даже побледнел. – Сэр, я натурал! – МакЭвой даже подскочил на месте и отошел на пару шагов от Мердока, но он оставался спокойным, смотрел понимающе.
- Поэтому я не буду тебя заставлять. Но ты сам понимаешь, как это важно, верно? Ты можешь все изменить. И, если ты согласишься, то мы подготовим тебе легенду, все, чтобы твоя жизнь подходила нашей цели. И наши офицеры под прикрытием смогут тебе помочь. Пусть их не так много, но они прикроют тебя.
Джеймс нервно кивнул и провел рукой по волосам, медленно выдохнул. Ему казалось, что он размышлял над этим целую вечность. Мысли текли тяжело и медленно, то и дело перевешивая в сторону «послать все к черту», но, когда молчать уже было нельзя, его ответ был совсем другим.
- Ты справишься, - повторил себе Джеймс и улыбнулся своему отражению.
Он должен был себе это повторять. Но вовсе не для того, чтобы было легче работать. Нет, для того, чтобы помнить, зачем он здесь. Чтобы помнить, что это работа. Потому что то, что поначалу казалось ему жертвой во имя общего дела, стало чем-то, о чем он никогда прежде не думал.
В тот день он возвращался в квартиру Фассбендера едва живой от бушующего волнения, весь вымотанный и парализованный реальностью. Чтобы как-то оправдаться, он зашел в магазин и купил несколько бутылок молока, только после этого поднялся на шестой этаж и постучал в дверь.
Открыли ему не сразу, долбить в проклятую преграду пришлось минут десять, и, как ни странно, за это время никто из соседей даже носу из своего жилья не высунул.
- Привет, - Джеймс слегка нервно улыбнулся и махнул рукой Майклу, который только-только распахнул перед ним дверь. Он ожидал, что его и на порог не пустят. Это бы сильно облегчило жизнь. Но вместо этого Фассбендер широко улыбнулся своим акульим оскалом и потянул Джеймса в квартиру, захлопнув за ним дверь.
- Малыш, ты вернулся, - ласковым, мягким тоном произнес Майкл и уткнулся носом в волосы Джеймса, и МакЭвой нервно хмыкнул от такого странного проявления чувств. Фассбендер был одет во все ту же черную рубашку и брюки, но одежда заметно помялась и пропиталась запахом пота, который уже легко перекрывал аромат одеколона.
- Я думал, ты сбежал с концами, - промурчал Майкл на ухо Джеймсу, и от его жаркого дыхания по спине юного полицейского побежали мурашки.
- Я в магазин ходил. А потом не мог найти твой дом, - отозвался МакЭвой, чувствуя, как тонкие пальцы обнимают его талию. – Я… Могу я остаться?
Джеймс так и не понял, как это у него вышло. Чем он так понравился Фассбендеру, почему он пустил его в свою жизнь и в свой дом так просто? Он даже приготовил тосты и внимательно слушал рассказ Джеймса о том, почему он оказался в том клубе, а МакЭвой старался как можно правдоподобнее описывать свою новую жизнь.
И вот, разговор начался с простого вопроса «Как твое настоящее имя?» Джеймс МакЭвой. И теперь он, двадцатичетырехлетний безработный социолог, погрязший в долгах, потерявший квартиру, который не может найти работу после финансового кризиса, был готов пойти на что угодно, чтобы немного подзаработать. И так вышло, что Майкл был первым, с кем он согласился пойти за деньги.
И нужно было только верить в это самому.
- Справлюсь, - вновь пообещал себе Джеймс и обмотал полотенце вокруг бедер.
Тело еще сохранило приятную вялость после оргазма, и на коже чувствовались ласковые прикосновения Майкла. С этого начиналось каждое утро. Казалось, стоило Джеймсу признаться, что он прежде не был с мужчиной, как это разожгло азарт в глазах Фассбендера. Он не напирал слишком сильно, но каждый день пытался доказать своему новому любовнику, что он принял правильное решение, придя в тот клуб. И то, что больше всего страшило Джеймса в этой работе под прикрытием, вдруг стало тем самым, что заставляло его забыть обо всем на свете.
Он просыпался без привычного звона будильника, чувствовал руку Майкла на своей талии и его дыхание на своем затылке, и это было на удивление приятно и не вызывало того отвращения, которого ждал Джеймс. А его собственное тело полностью сдалось во власть прикосновений Майкла, так же, как в том клубе, так сладко и охотно отзывалось на каждое касание и ласку, что Джеймс сам не заметил, как впервые сам потянулся к тонким губам Фассбендера.
О таком его не предупреждали.
МакЭвой встряхнул головой, пригладил влажные пряди и вышел наконец-то из ванной. Он направился на кухню и, к своему удивлению, обнаружил там Майкла. Он уже успел надеть трусы и натянул какую-то старую серую футболку, удобно устроился на стуле и жевал тост, задумчиво щурясь от света из окна.
- Как себя чувствуешь? – лукаво спросил Фассбендер и перевел взгляд на своего все еще мокрого после душа любовника.
- Нервничаю, - честно признался Джеймс и полез в холодильник за молоком. Вот только нужную бутылку оказалось не так-то просто найти среди рядов немецкого пива.
- Я думал, мне удалось немного снять твое волнение, - хмыкнул Фассбендер, и Джеймс почувствовал, как легко закололо щеки от прилившей к ним крови, а проклятое воображение вновь выдало воспоминания о сегодняшнем утре. О широкой усмешке Майкла, который ловко скользнул под одеяло, зацеловывая живот и бедра Джеймса. Сильные руки, уверенно ласкавшие его тело, и теплые губы, скользившие по вставшему члену. МакЭвой с трудом дышал, выгибаясь навстречу этим ласкам, пытаясь глубже толкаться в жаркий рот…
Майкл самодовольно хмыкнул, глядя на спину Джеймса, который так и застрял у холодильника.
- Это помогло. Но я все равно нервничаю, - как можно небрежнее произнес Джеймс, залпом выпивая половину бутылки, и направился к столу за своей порцией тостов. Он уже хотел было сесть напротив Майкла, но тот протянул свою длинную ногу, подцепил ножку стула и придвинул его как можно ближе, лукаво посмотрел на Джеймса, всем своим видом давая понять, что не позволит быть Джеймсу далеко от себя.
МакЭвой невольно хмыкнул, без возмущений уселся на предложенное ему место и даже не возражал, что Фассбендер уперся ногой в край сидения его стула, словно шлагбаумом перекрывая возможный путь к отступлению.
- Эй, все будет нормально. – пообещал Майкл, неспешно прожевывая кусок тоста, и постарался заглянуть в голубые глаза Джеймса.
- Уверен? Я ведь… Черт возьми, никто. Просто парень, с которым ты встретился в клубе…
- Не просто, - с легкой обидой произнес Майкл и снова улыбнулся, и чем чаще Джеймс видел эту его улыбку, тем больше понимал, что этот оскал вовсе не кажется враждебным или даже хищным. Из-за него Фассбендер получил свое грозное прозвище, но, прожив с ним пару недель под одной крышей, Джеймсу начинало казаться, что если Майкл и акула, то самая дружелюбная из всех акул. Чертов дельфин среди акул.
- Я поручусь за тебя и все будет отлично, - пообещал он, лаская Джеймса таким похотливым взглядом, что казалось, он оставлял на коже маслянистый след.
- Не думал, что твой босс так просто берет кого-то в дело, - Джеймс неторопливо завтракал и старался оставаться спокойным, чувствуя, что переступает еще один рубеж, отдаляющий его от гетеросексуальности так далеко, как это только возможно.
- Обычно нет, - кивнул Майкл и прижал ногу к бедру Джеймса. – Но мне не помешает помощь. Вроде секретаря или что-то в этом духе. Я тебя поднатаскаю, и ты отлично впишешься, - заверил Майкл и облизнул пальцы, медленно слизывая с них остатки сиропа. Джеймс почувствовал, как быстро забилось его сердце от этого зрелища, и не заметил, как замер, откровенно любуясь Майклом, и это не укрылось от его взгляда. Он намеренно брал пальцы глубже, смотрел на своего любовника и чувствовал, как возбуждение закипает в его венах.