А вот бальным танцам досталось по полной программе. Буквально через месяц совместной жизни молодую семью стали сотрясать бурные баталии на почве немотивированной ревности Макса. И начинались они примерно одинаково: «Я не желаю, чтобы мою жену прилюдно тискал какой-то хмырь, – кипятился ее муж. – Я женился на искусствоведе, а не на танцовщице кабаре!» Сначала Лика сопротивлялась и напоминала, что перед женитьбой Макс с цветочками в зубах ходил на ее выступления и с «хмырем» за ручку здоровался. И прекрасно знал, что она уже три года занимается бальными танцами, что никак не сказывалось на ее работе искусствоведом. Она, как могла, отстаивала свое право заниматься любимым делом, но потом плюнула и смирилась. В конце концов, что ей важнее: развестись и танцевать или сохранить брак и сменить увлечение? Она выбрала мир в семье, а о смене увлечений позаботился Макс.
Лика попыталась пошевелиться и снова застонала.
Нет, воспоминания никак не бодрили. У нее, конечно, возникла мысль позвонить немедленно мужу и сказать, что с нее довольно, завтра же она возвращается в Москву. Но не было никаких физических сил, чтобы встать, подойти к телефону и поговорить. А главное – не было моральной уверенности, что она не струсит, как обычно, в последний момент. Пришлось признаться самой себе, что она как была слизняком, неспособным на поступок, так им и осталась. Максимум, на что ее хватило, так это лечь удобнее и скулить чуть тише.
Лика попыталась выудить из памяти что-нибудь удобоваримое, чтобы отвлечься от боли в конечностях, но и эта попытка провалилась с треском – в голову лезли одни позорные провалы на семейной ниве. О, если бы она знала, какая участь ей уготовлена, то, может быть, и не приняла бы такого скоропалительного решения – имеется в виду бесконфликтное существование.
Дело в том, что в кругу друзей Макса считалось ужасно модным и престижным проведение уик-эндов в элитном загородном клубе «Витязь». Там было все: бары-рестораны, сауны, бассейны, корты, и в том числе отличные конюшни. И практически все жены его приятелей более-менее могли держаться в седле, что позволяло совершать конные прогулки. Это не относилось лишь к Лике и Эмме, жене партнера Макса по бизнесу. Лика просто боялась лошадей и никогда не сидела в седле. А Эмма была великолепной наездницей, она занималась конным спортом с десяти лет, поэтому фраза «более-менее» никак к ней не относилась. И так уж сложилось, что ее лютой ненавистью ненавидела вся женская часть тусовки. Лика, на первых порах, не понимала – почему, но потом нечто подобное этому чувству поселилось и в ее душе тоже.
Впрочем, когда Макс впервые заикнулся о том, что было бы неплохо Лике овладеть умением верховой езды, Эмма ни разу не упоминалась в качестве сравнения. Наоборот, Макс пошел проторенной дорожкой, которая обычно приводила его к достижению желаемого. Он стал утверждать, что этого хочет сама Лика. «Дорогая, я же вижу каково тебе оставаться одной, когда вся халястра срывается с места в галоп и мчится навстречу приключениям. Я же знаю, как тебе с твоим чувством собственного достоинства неприятно признаваться, что ты не умеешь ездить верхом. Поэтому я нанял тебе инструктора, который обучит тебя верховой езде, чтобы со временем мы могли с тобой бок о бок скакать по лесам и лугам». Лика испытывала панический страх при одной мысли, что ей надо будет взгромоздиться сверху на это огромное страшное животное, способное в любой момент сбросить всадника на землю и растоптать своими жуткими копытами. Но признаться в этом Максу, наивно полагающему, что разгадал тайное желание жены, и оттого очень гордого собой, Лика не могла.
Не придумав ничего лучше, она попыталась выторговать себе занятия теннисом, вместо конного спорта. Но муж все понял по-своему: «Господи, я совсем упустил, что ты и в теннис тоже не играешь. Слушай, почему бы тебе просто не сказать, что хочешь одновременно учиться и тому, и другому? К чему эти женские уловки? Мне же для тебя ничего не жалко, будешь заниматься и теннисом тоже!»
Сказано – сделано, больше он и слышать ничего не хотел о ее сомнениях и тревогах. А как же воля к победе?
Три раза в неделю по вечерам после ее тренировок, он выспрашивал подробности, и тут ей нужно было держать марку. Макс искренне радовался, когда она докладывала о своих достижениях, и ужасно расстраивался, когда она плакала и говорила, что продолжать больше не может. Он умел подобрать такие слова, что становилось ясно, что только сильная женщина, а не жалкая размазня может рассчитывать на уважение мужа. И вот тогда она впервые услышала от него хвалебные отзывы в адрес Эммы и засекла завистливые нотки в его голосе, когда он рассуждал, как повезло Гоше с женой. Лика это страшно не понравилось, и она дала себе зарок, что мужу никогда не будет за нее стыдно. Но с тех пор стала тайно недолюбливать супер-Эмму, как и все остальные женщины халястры. Ее титанические усилия не прошли даром, Лика научилась управлять лошадью и отбивать трудные подачи на корте, и лишь одному Богу да ее тренерам было известно, чего ей это стоило. Но все эти перипетии, не шли ни в какие сравнения с тем, что обрушилось на нее здесь, в Домбае.