— Антон, — нетерпеливо вмешался Семён, — я звонил…
— Всё нормально, — Антоний отпустил Настину руку. — Пойдём, потрещим.
Кинирийцы прошли в одну из комнат и закрылись в ней. Через полчаса вышли.
Антоний обратился к Насте:
— Сегодня с Лёшкой пойдёшь. Мы с Семёном по делам, в тайгу, на два-три дня. Денег оставлю. Вопросы есть?
— А если Коля придёт? — спросила Настя.
— Сразу звони, — разъяснил Антоний и с сомнением добавил: — Хотя, не знаю, как у них тут с сотовой связью. Короче, объявится — до нашего возвращения носу не высовывать. Всё. По коням. Через пару часов стемнеет. У нас с Семёном ещё дел невпроворот.
Уже поздним вечером Антоний сидел на своём лежаке, сооружённом прошлой ночью недалеко от таёжной деревушки, и дожидался Семёна, отошедшего проведать валгаев.
Рядом хрустнули сухие ветки черёмухи.
— Дома, — из кустов появился Семён: его голос сбивался вместе с дыханием. — Спать укладываются.
— Вот и славно, — Антоний встал. — А мы пока прогуляемся. Готов?
— Готов, — Семён замялся. — Может, поутру тронемся? Куда в такую темень?
— Заправь штанину в голенище и шнурком затяни потуже, — Антоний надел рюкзак, включил фонарик и, не оглядываясь, пошёл в направлении, в котором накануне рыскал валгайский ведун. — Не отставай…
По тайге шли не торопясь и осмотрительно, через каждый километр пути сверяя по компасу и карте выбранное направление. Два часа шли, час отдыхали.
Во время третьего привала, почти под утро, они проснулись не от звонка сотового телефона, поставленного, как обычно, на один час, а от доносившегося издалека мерного тюканья.
— Слышишь? — Семён вытянул шею и замер, чутко внимая потревоженной тишине леса. — Долбят.
— Слышу, — хрипло отозвался Антоний.
Стук прекратился.
Кинирийцы выбрались из спальных мешков.
— Рядом где-то.
— Почудилось, — Антоний развернул карту и сверился с компасом. — С недосыпу ещё и не то поблазнится.
Вокруг стояли редкие кривые сосны, среди которых низкими волнами стелился частый кустарник вереска с мелкими трёхгранными листочками.
Снова раздался стук.
— Ну?! — приободрился Семён.
Антоний, не отрываясь от карты, безучастно пробубнил:
— Нам в обратную сторону. Километров пять осталось. А это… дятел, наверное.
— А вдруг он там? — привязался Семён. — Чем чёрт не шутит?
— Чего ты предлагаешь?! — с досадой вспылил Антоний, сворачивая карту и с трудом борясь с собственным природным любопытством. — По всей тайге на каждый шорох бросаться? Давай уж сперва куда шли. Дальше на сотню вёрст одни леса да болота.
— Э-эх, — огорчённо вздохнул Семён, прислушиваясь к недалекому тюканью. — Рядышком совсем.
— Всё, хватит душу рвать, — окончательно определился Антоний. — Десять к одному, что млешак в городе.
Через час Антоний и Семён добрались до небольшого городка, население которого согласно топографическим обозначениям на карте должно было быть не меньше десяти тысяч жителей. В действительности же перед ними предстала удручающая картина полного запустения безлюдного и разорённого города-призрака, одного из тех, коих за годы перемен по всей необъятной Сибири возникло превеликое множество.
Жёлто-зелёная пена берёзовых шапок затопила дряхлеющие окраины заброшенного города. Очертания дорог и тротуаров угадывались с трудом: молодой прозрачный лесок, взломав асфальтовое покрытие, смело ворвался на оставленные людьми улицы и уже начал забираться в полуразрушенные строения; кое-где поверх буйной древесной поросли возвышались фонарные столбы с обрывками проводов. На некоторых крышах уже топорщились целые рощицы искривлённых осин и берёзок. Окна в домах были одинаково пусты: без стёкол и рам. Там и сям чернели обугленные руины сгоревших зданий. Непривычно гулкая тишина ватным звоном отдавалась в ушах.
Антоний и Семён забрались на одну из панельных пятиэтажек.
— Смотри, дым, — Семён показал на двухэтажный дом, к которому через кусты дикой смородины вилась еле приметная тропинка.
Антоний достал бинокль:
— Никого не видно, но, судя по всему, живут. Надо пошарить. Снаряжение оставляем. С собой только оружие.
— А чего за дела такие? — Семён плавно передёрнул затвор автомата. — Эпидемия, что ли?
— Она самая, — убрав бинокль, Антоний выложил несколько ручных гранат. — Всеобщее умопомрачение по причине острой финансовой недостаточности, как у нас с тобой. Деньги — наркотик тяжёлый. Подсядешь — не слезешь. Новое поколение к нему с малолетства уже пристрастилось. Кино, телевидение. Целая идеология, — засунув руку в рюкзак, он никак не мог нашарить нужное. — Вот, у кого-то здесь в глуши и случилось… разжижение мозгов. Заводик хапанул, кредиты обналичил, станки на металлолом, обанкротился и рванул в столицу нашей Родины. Сейчас держит какой-нибудь узбекско-японский ресторан-суши, народ травит. А здешние кто загнулся, кто на чужбину подался… от бескормицы. Скоро вся Россия до размеров Московской области скукожится, а остальное само отвалится. По Уральскому хребту переломится, как льдина, и в Китай отплывёт…