— А что, между нами остались какие-то отношения? — занозисто спросил Антоний.
— Тебе решать, — Медунов устало вздохнул, и в его чёрных умных глазах блеснули тёплые стариковские слёзы. — А я для себя уже всё решил. Один ты у меня, паршивец. Вся эта карусель-неразбериха началась, когда Грумов мою группу возглавил.
— Грумов?! — опешил Антоний.
— Он, шкура барабанная, — нутряным эхом отозвался Медунов и на своём обычном, вывернутом, ужином языке добавил: — Сволочь редкая. Твои ребята его подручных завалили, а крайним я оказался. Пришлось переметнуться. Закончилась моя охота.
— Что, уже не нужен? — Антоний прищурился: в душу закралось сомнение.
— Кому? — Медунов слегка приподнял брови.
— Не знаю, кому, — состорожничал Антоний.
— А-а, — равнодушно махнул рукой Медунов. — Хочешь в прятки играть? Играй. Осточертело. Мне своей каши в голове хватает.
— Понимаю, — губы Антония тронула едва заметная улыбка, голос смягчился.
— Много ты понимаешь, как я погляжу, — непримиримо заворчал Медунов. — В одну харю сожрал млешака и стоит, сияет, как блин масляный. Аж лоснится от удовольствия… Сдавай им свою добычу, и пусть валят на все четыре стороны.
— Не рановато ли? — Антоний пружинящим шагом приблизился к одному из тамплиеров: — Разве Алексей Константинович не сказал, когда?
— Да мы так, — тамплиер перехватил пистолет из одной руки в другую и растерянно пожал плечами, — полюбопытствовать. Уж больно шумно тут у вас было.
— Это моя личная жизнь! — встал в позу Антоний. — И не машите мне пистолем, а то сами застрелитесь и на меня же обижаться будете…
— Весело живёте, — попытался разрядить обстановку второй тамплиер. — Труп, кровь, мозги на стенах…
— Послушайте, милейший, — сходу перешёл в атаку Антоний. — Как вас там — не знаю. Я таки с вас просто рыдаю. Это ж какое надо иметь каменное сердце? Слабый закон толкает честных граждан на криминал, а ему весело…
— Господа, господа, — вмешался Медунов, — подождём означенного часа. Антон Николаевич, конечно, человек немного эксцентричный, но, поверьте, слово держать умеет. Ручаюсь. С полицией, как вы видели, я уже всё уладил.
Медунов спровадил тамплиеров на лестничную площадку и вернулся:
— Да, чуть не забыл. Дверь не закрывай. Сейчас санитары труп заберут. Ты бы прибрался здесь, что ли, а то как на скотобойне. Когда ты только с блатными развяжешься? Приятелю твоему помощь нужна? Чего он у тебя какой-то отсутствующий?
— А щас рожу ему набью, — Антоний подступил к Семёну, — оклемается. Кокаина нанюхался, щенок…
Медунов осуждающе покачал головой и молча ушёл.
— Как ты? — невесело подмигнул Антоний: на душе было тревожно; состояние друга оставляло желать лучшего. — Идти сможешь?
— Всё нормально, — твёрдо ответил Семён. — Дай руку. Башка, как чугунная.
Антоний помог Семёну подняться на ноги:
— Уверен?
— Автомат… — Семён опёрся о шкаф.
— Надо рвать когти, — Антоний передал другу оружие, — пока не чухнулись. Дом наверняка оцеплен. Если до вечера не выберемся отсюда, ночевать будем в морге.
— Точно… рвать… — Семён безвольно опустился на корточки и закрыл глаза, — когти…
В прихожей послышался шум. В дверях комнаты появились два молодых парня с носилками: один худой, длинноволосый, с перекинутой через плечо серой простынёй; второй толстый, лысый, с синей наколкой паука на короткой опухлой шее.
Вошедшие положили носилки рядом с телом Артёма, и один из них, не здороваясь, спросил:
— Этот, что ли, окно с дверью перепутал?
— Этот, — живо откликнулся Антоний. — Белая горячка. Вы на машине?
— Мы что, на верблюдов похожи? — ухмыльнулся толстяк. — Для таких траурных случаев труповозка есть.
Антоний протянул толстяку руку и представился:
— Валера.
— Глеб, — толстяк нехотя пожал руку Антония и нагловатым тоном спросил: — Помочь, что ли, хочешь?
— Что-то вроде того, — Антоний достал солидную пачку долларов, перетянутую резинкой, взлохматил её перед носом Глеба и небрежно швырнул на носилки. — Ты, я вижу, пацан правильный. Въедешь. Внизу менты чего-то банкуют, а у меня кореш только раскумарился. Вывезешь — половина пачки твоя.
— Нет базара без самовара, — Глеб потянулся за деньгами. — Сейчас лётчика оприходуем.
— Ты не понял, — Антоний вынул из-за пазухи гранату и лениво пояснил: — Противопехотная. Осколочная. Радиус поражения двести метров. Сейчас мой друган ляжет на носилки, а я сверху. Накроешь нас своим саваном, в катафалк и за город, в лес. По приезду рассчитаемся. Вопросы есть?