— А вы не догадываетесь?! — с вызовом бросил Кашин, отступив назад.
— Ну, почему же, — отец Иломей заботливо подобрал полу холщевой рясы и скромно присел на краешек стула, рядом с дверью. — Поймите, все ваши враги…
— Какие враги?! — клокотал Кашин, поглядывая на приоткрытую дверь. — Где?! Только и слышу в последнее время…
— Вы должны знать… — смиренно увещевал отец Иломей.
— Про заговор генералов?! — горячился Кашин. — Слышал уже от одного ухаря. И что я млешник…
— Как?! — отец Иломей открыл рот, и на его умном лице застыла глупая маска жестоко одураченного человека.
— Что — как?
— О млешнике, — отец Иломей еле справился с нахлынувшими на него эмоциями. — Кто вам об этом?..
— Не знаю, — отмахнулся Кашин, не придав значения сказанному. — Вы лучше объясните, почему нас здесь держат? То какой-то Антон меня спасает неизвестно от кого. Теперь вы на нашу голову.
— Странно, — задумчиво протянул отец Иломей.
— Я ухожу, — Кашин решительно шагну к двери.
— Вы можете меня выслушать? — каким-то печальным и проникновенно трогательным голосом попросил отец Иломей, не предпринимая ни малейшей попытки преградить Кашину путь к выходу. — Без сердца.
— А у меня есть выбор? — обречённо сверкнул глазами Кашин, остановленный миролюбивым настроем богатыря в рясе.
— Думаю, что нет, — честно ответил отец Иломей.
— Спасибо за откровенность, — язвительным тоном поблагодарил Кашин. — Ну и от кого меня спасают?
— От людей, — вкрадчиво начал неторопливый рассказ отец Иломей. — Судя по всему, в Бога вы не верите. Все, кому открыта истина, тоже не верят в Бога на небе…
— Подождите, святой отец, — попробовал угадать Кашин. — Кажется, я понял. Вы хотите спасти мою заблудшую душу?
— Души нет, — безапелляционно заявил отец Иломей. — И не называйте меня «святым отцом». К католической церкви я не имею никакого отношения, а в православной традиции такое обращение недопустимо. И вообще, я масон и во все эти поповские байки о загробной жизни не верю. Бог не на небе. Он на Земле, внутри вас…
— Понятно, — не дослушал Кашин. — Бог внутри нас. Это я уже где-то слышал.
— Не внутри нас, — поправил отец Иломей, — а внутри вас, Николай Михайлович. А все остальные — обыкновенные.
— С чего это вдруг мне и такая честь? — опять прорвало Кашина.
«Сектанты, — пришло на память Кашину, — или того хуже. Настька как в воду глядела».
— Прошу вас, — взмолился отец Иломей, — не перебивайте. И без того трудно.
— Да ради бога.
«Пусть выговорится, — рассудил Кашин. — Заодно узнаю, чего им надо».
— Почти всё, о чём написано в Библии — правда! — попытался пробить стену непонимания отец Иломей. — Кроме одного. Библия — это не повествование о прошлом. Это одно из древнейших пророчеств, в котором предсказано будущее человечества. Близится Конец Света. Очень скоро с небес на Землю сойдёт Бог. И этим Богом станете вы, Николай Михайлович.
— Полагаю, дело за малым осталось, — не отказал себе в злой иронии Кашин. — Отправить меня на тот свет. И как вы планируете это сделать? Пристрелить, утопить или… распять, как Христа?
— Да не было ещё никакого Христа, — твёрдо возразил отец Иломей. — Это же пророчество.
— Ну, так будет, раз пророчество… — заспорил Кашин. — Крест, копьё, вознесение…
— Ну, что вы! — воскликнул отец Иломей. — Нельзя же древние тексты толковать так буквально. Это же аллегория. Так сказать, отвлечённый образ одного из центральных событий будущего. Если вы погибнете, то библейское пророчество уже никогда не сбудется. Вы должны жить! В Библии речь идёт не о кресте и не об ударе копья… в прямом значении этих слов. Крест — всего лишь символ. Он подчеркивает важность события. Главное… в ударе копья. Знак величайшего озарения и наделения вас божественной силой, после чего вы и свершите Страшный суд на Земле…
«Так, — спутанные мысли Кашина, как стайка бестолковых рыбок, попавшаяся в прочные браконьерские сети, беспорядочно заметались в вывернутых наизнанку привычных ещё со школы образах. — Это уже полная клиника. А может быть, я сам сошёл с ума?! Психи так и липнут. Что я не так делаю?»
— Ахинея какая-то! — уже с неприкрытой и близкой к истерике агрессией загнанного в угол человека вспылил Кашин. — Несёте здесь… околесицу…
— Попробуйте вы, — непоследовательно вымолвил отец Иломей, отвернувшись от Кашина.
— Что попробуйте? — не понял Кашин, постепенно теряя чувство реальности. — У меня тут с вами точно крыша съедет.