— Как же всё запущено, — сокрушенно покачал головой Антоний.
— В общем, — подытожил Берзин, — где бы вы ни оказались, валгаи, кинирийцы — все должны знать — млешник жив. Дразните, маните их, но не попадайтесь. Об Орловой и её ребенке забудьте. Кашину я вкратце всё объясню.
— А без этого никак? — высказал опасение Антоний. — Закатит истерику…
— Не закатит, — заверил Берзин. — Тот японец, которого вы видели…
— Вы о ведуне? — поделился подозрениями Антоний.
— Как? — в замешательстве спросил Берзин. — Откуда вам?..
— Марк Савельевич, — снисходительно улыбнулся Антоний, — я вас умоляю. Часто догадка ближе к истине, чем свидетельство очевидца.
— Ну, да, конечно. Вы же кинириец…
— Так вот… неувязочка. Выходит, о ребёнке знает и…
— А-а, вы про это, — Берзин подался вперёд и заговорил тише. — Пустяки. Для этого существует специальный порошок. Ну… вы же кинириец. Понимаете. А пока, пусть занимается своим делом. Кстати, думаю, он их уже подготовил. Пора бы уже…
— В каком смысле, подготовил? — забеспокоился Антоний. — Кого — их? К чему?!
— К гипнотическому сеансу, — не разделяя тревоги Антония, исчерпывающе объяснил Берзин.
Антоний (как громом поражённый) вскочил с дивана:
— Кого?!..
— Не волнуйтесь, Антон Николаевич, — Берзин тоже встал. — К вашему другу это не относится…
Антоний с криком «Семё-о-он!» перескочил через сумки с деньгами и ворвался в спальню: Кашин и Орлова спокойно сидели на краю кровати, а Семён с японцем стояли у окна и о чём-то непринуждённо беседовали по-русски.
— Чего? — встрепенулся Семён.
— Да так… — Антоний внимательно вгляделся в лицо японца: — Шпрехин зи дойч, парле ву франсе или абле испаньоле, сеньор самурай?
— Всё равно на каком, — проговорился ведун.
Антоний подхватил Семёна под руку и потянул за собой:
— Поди-ка сюда.
Семён оглянулся на японца:
— Извини, братан. Дела.
В это же самое время в спальню вошёл Берзин.
Антоний вывел Семёна и закрыл дверь:
— Пусть пошушукаются…
— Чего, всех забирает? — спросил Семён.
— Сядь, — Антоний пихнул Семёна на диван, а сам плюхнулся в кресло. — Кажется, это наш последний круиз. Знаешь, с кем ты сейчас разговаривал? С ведуном.
Семён подскочил с дивана как с раскаленной сковородки:
— Во! Тварь!
— Сядь! — грубо приказал Антоний. — Это не всё.
Семён подчинился, поняв по яростному взгляду товарища, что только этим дело не ограничится.
— Пока они там нашим подопечным мозги промывают, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Антоний. — Я тебе здесь твои вправлю, — и кратко изложил Семёну суть дела: про Эфгондов, новых масонах и бунте кинирийских ведунов.
Потрясённый услышанным, Семён приуныл и капельку обмяк:
— Значит, хэпиэнда не будет.
— Ты-то чего изводишься? — не разделил настроение друга Антоний. — Можешь забирать свою долю и сваливать. Ты никому ничего не должен.
На скулах Семёна заиграли острые желваки:
— Тебе сразу в харю заехать или подождёшь, когда гости разойдутся?
— А вот грубить не обязательно, — широкая улыбка без края расплылась на довольном лице Антония. — Чего он тебе там втирал-то?
— Не помню… — озадачено почесал затылок Семён. — Чего-то интересное…
Из спальни вышли Берзин, ведун и Орлова. Антоний встал, приосанился.
— Кстати, — мимоходом обронил Берзин, — на вашем счету в Коммерцбанке уже не триста миллионов долларов, а три миллиарда евро. У вас могут быть расходы. Денег не жалейте. Закончатся — добавим.
— Вот за это премного вам благодарен, — ещё больше приободрился Антоний. — Так надоело копейки считать…
— Прошу вас, — Берзин посторонился, пропуская вперёд Орлову, после чего тихонько шепнул Антонию: — Там Николай Михайлович… Пусть поспит. Через часик разбудите. Он уже в курсе. Да, и… чтобы ни о чём не думалось. До Америки вас будет сопровождать авианосец США.