Яркий свет автомобильных фар на секунду окатил валгайскую троицу ослепительной вспышкой. Все трое, как по команде, уткнулись лицами в землю. Машина остановилась у входа в морг.
— Антоний… — шикнул Никодим и тут же получил сильный пинок ногой от старшего брата. — Уй-и-и! — и затаился.
— …Можно я на улице обожду? — робко попросил Бусин.
— Наружное наблюдение выставлять не будем, — тоном, не терпящим возражений, распорядился Антоний.
— Шеф, я на мёртвых не могу смотреть, — доверительно поведал о своих тайных страхах Бусин.
— Не скромничай, душегуб, — Антоний слегка подтолкнул Бусина вперёд. — Всю полицию в городе перестрелял, а теперь на мертвецов, видите ли, глаза не смотрят. Нет уж, взялся за гуж, не говори, что не дюж.
— Да я не стрелял, — принялся отнекиваться Бусин.
— Все вы по началу упираетесь, — перешёл на «вы» с подчинённым Антоний, — пока под задницу не потечёт.
— У меня даже оружия не было, — попытался выстроить железное алиби Бусин. — Вы же знаете.
— Верю, Алексей Алексеевич, верю, — отмяк душою Антоний. — Но вот поверит ли вам наш малобюджетный суд? — и, распахнув дверь (сразу же за порогом вниз уходила крутая каменная лестница), напутственно шепнул: — Ну, с Богом.
Войдя вместе с Бусиным в спец-учреждение для хранения трупов, Антоний отдал первый боевой приказ:
— Заприте дверь.
— Зачем?
— Рядовой, вы знаете, что по законам военного времени я вас сейчас должен расстрелять на месте? — тактично осведомился Антоний.
— Понял, шеф, — Бусин нервно хихикнул и задвинул засов.
— Пошли, — Прохор поднялся.
Все трое направились к моргу. Прохор торкнулся в дверь:
— Закрылись ироды!..
Спустившись вниз, Антоний и Бусин оказались в просторном помещении: тусклый свет; белый с прожелтью кафель; массивные двери, обитые листами нержавеющей стали; спёртый дух формалина. Навстречу посетителям вышел Василий, в том же пропахшем пряностями белом халате и поварской шапочке.
— Вы из чего шашлыки жарите, юноша? — с подозрением поинтересовался Антоний.
— Добрый вечер, — радушная улыбка озарила лицо усердного труженика скорбного заведения. — На счёт этих будьте спокойны. У нас здесь каждый кусочек на учёте.
— А вы циник, молодой человек, — лестным тоном отметил Антоний. — Из вас выйдет неплохой хирург. Об уговоре не забыли?
— Как можно, Антон Николаевич, — Василий занял стойку вышколенного официанта, предвкушающего щедрые чаевые. — Как фамилия вашего брата? Сколько дней назад поступил?
— Подождите-подождите, — несогласно затряс головой Антоний. — Что значит «сколько дней?» Мой брат взял от жизни всё. В том числе и вчерашний день.
— Сегодня не доставляли, — с неохотой разочаровал Антония Василий.
— Постойте-постойте, — не сдавался Антоний, — припоминается, в прошлой жизни, не далее как днём, вы были простым поваром. Откуда такие познания?
— Из журнала, — добросовестно пояснил Василий.
— Покажите! — потребовал Антоний.
— Пройдёмте, — пригласил Василий.
Ночные посетители прошли в тесный закуток в конце коридора: за фанерной перегородкой впритирку с облезлым больничным столом стояло продавленное кресло, обтянутое прожжённым в нескольких местах тёмно-зелёным велюром. На столе лежал пухлый фолиант с истрёпанными страницами мертвенно-желтого цвета; сверху толстым потёртым прессом давил солидный томик повестей и рассказов Виктора Астафьева.
— Извольте… — Василий раскрыл журнал, полистал и задержался на последней записи, исполненной плохо читаемым врачебным почерком, — смотрите сами. Поступление… 22 августа этого года. Прасковья Егоровна Бужарова, 1916 года рождения. Смерть от колото-резанной раны в область печени.
— Живут же люди! — Антоний с нескрываемым интересом ознакомился с неряшливой записью. — Мне всегда казалось, что в таком возрасте печени уже не бывает.
— Обалдеть, — по-своему резюмировал удивительный феномен Бусин.
— Вот у кого надо учиться искусству выживания, солдат, — дал дельный совет подчиненному Антоний и, пролистнув пару страниц назад, обратился к Василию: — Что… ошибка исключена? Может, смежник напутал?
— Здесь хоть и морг, но всё как в аптеке, — убеждённо заверил Василий.
— А где вы разместили самых свежих постояльцев? — выведывал Антоний.
— Желаете взглянуть? — любезно предложил Василий.
— Конечно, лучше сто раз прочитать про труп, чем один раз увидеть, — изрёк краткую сентенцию Антоний, — но… я не брезгливый. Ведите на опознание, доктор.