— Воровать надо меньше, — непримиримо отрезал Медунов, — и нервы будут в порядке.
— Легко сказать, — виновато запыхтел Грумов. — Выборы на носу. Это тебе не млешаков ловить. Десятью лимонами не отделаешься.
— Вот и постарайся, — посоветовал Медунов. — Тут тебе и на выборы, и кубышку пополнишь…
— Много дают? — как-то само собой вырвалось у Грумова.
— Полмиллиарда устроит? — Медунов оценивающе прищурился.
— Полмиллиарда?!. — не поверил своим ушам Грумов.
«Кретин меднолобый, — думал Медунов. — Жить осталось как мыши полевой, два дня, две ночи, а намеривает себе… Да я тебе сейчас хоть триллион отвалю. Обезьянье отродье…»
— Можно и миллиард огрести, — расщедрился Медунов. — Поговаривают…
— О чём? — Грумов весь превратился в слух.
Медунов задержал на Грумове клейкий немигающий взгляд:
— О том, что мы с тобой млешаку на хвост наступили. Теперь слетятся. Вороньё.
— Это же наша территория, — Грумов нахмурился.
— Не о них речь, — поправил Медунов. — О наших.
— А я здесь причём?! — испугался Грумов.
— Не знаю, не знаю…
— Да их там, может, как собак нерезаных, — начал выкручиваться Грумов, — этих кинирийцев. Откуда мне…
— Нехорошо, — как-то равнодушно вздохнул Медунов. — Ладно, не бери в голову. Всё улажено. Ты, главное, не скупись. А то я тебя знаю, жилу.
— Как это, улажено?! — изумился необычайным возможностям командира Грумов.
— А вот так, — не особенно утруждаясь объяснениями, отговорился Медунов. — В общем, работай спокойно. Языком только поменьше молоти. Мало ли сейчас «Антониев» по Москве шныряет. Им, отщепенцам, без разницы кому товар сбрасывать. Нам или богоборам…
— Неужто миллиард?! — занозой засело в мозгу Грумова.
— Уже перевели, — небрежно уточнил Медунов. — Ждёт, дожидается… нас с тобой.
«Старая гвардия! — возликовал Грумов. — Такой не продаст! Миллиард долларов! Да я за тебя, Борис Викторович, кому хочешь глотку порву! Золотой ты мой!»
— Ты бы не рассиживался здесь, — устало намекнул Медунов, поёжившись в своём шёлковом стёганом халате.
— Всё, убегаю, — с подобострастием выдохнул Грумов и вскорости удалился.
Оставшись наедине, Медунов расслабился: кожа на лице оплыла и обвисла; бесформенная каша дряблых старческих складок смазала до этого благородные черты; невесть откуда взялись багровые волдыри и бородавки безобразного отталкивающего вида; искривившиеся губы обнажили хищное остриё жёлтого клыка.
«Как же им, в сущности, мало надо… — размышлял Медунов. — А мне? Если млешак последний… — на этом его мысли померкли и канули в глубоком беспамятстве».
В сознании Медунова опять заговорили два Муавгара.
— Ну?.. Убедился?
— В чём?
— Его вопросы…
— Да будет тебе. Он же почти человек. Трепет перед неведомым у них в крови и… любопытство единственное лекарство…
— Ты что?! Нарочно зудишь?
— То есть?
— Если следящий отрицает утверждённую доктрину…
— Да ни боже мой.
— Не юродствуй!
— Не сходи с ума. Способность людей…
— Это вы там, на базе ополоумели совсем от скуки! Их, как ты выражаешься, незаурядная способность гибельна для всей вселенной. Трансформировать неорганику! Всё одно, что костёр разжигать на бочке с порохом. Дикари! Они что о себе возомнили? И кто их надоумил этот огонь добывать?..
— Как ты сейчас хорошо сказал — огонь! Разве это не достойно внимания? Наша цивилизация миллионы лет вообще не знала, что это такое. Представь…
— Уже! Вообразил. Бабах!.. — и новая вселенная. Забыл, как они на Новой Земле ядерную бомбу испытывали? Чуть всю планету не подорвали? Ни в чём меры не знают…
— Да уж! Крутилось бы сейчас вокруг нашего Солнышка второе Солнышко…
— Наконец-то дошло! Взбесившиеся твари! За каких-то пару сотен лет столько экспериментов умудрились поставить с неорганикой, сколько мы за миллионы лет не дерзнули. Самоубийцы! За ними смерть по пятам ходит. В любой точке вселенной сходятся силы всего космоса. Малейшее смещение равновесия, и такой ящик Пандоры откроется! Копошатся там на своём андронном коллайдере, как мартышки с очками. Материю и ту до сих пор в виде частиц представляют. Смех! Элементарного в толк не возьмут! Видимая материя — пустота. Ничто! Волны от взаимодействия силовых точек настоящей материи, никогда не меняющих своего места в пространстве. Атомы они, видите ли, расщепляют. Пузырьки в воде они делят. Идиоты! Вся материя Вселенной — единый и неделимый кристалл, не имеющий границ. Выйти же за пределы своего эмпирического опыта…