— Запишите, — обронила Наташа, заворожённая красивой фамилией нового ухажёра, и как под гипнозом произнесла заветные цифры своего сотового телефона.
— А домашнего нет? — полюбопытствовал окончательно зарвавшийся Антоний, раскрывая видавший виды блокнотик. — Как любил поговаривать один мой знакомый — самый тупой карандаш надежней самой острой памяти…
— Вот ещё, — опомнилась Наташа. — Какой вы шустренький…
— А я всегда такой, — прихвастнул Антоний. — Живу, как дышу. Как экспрессионист. Крупно, не мелочась…
Спустя некоторое время, после задушевной беседы, прибыла реанимационная машина скорой помощи жёлтого цвета, из которой вышли двое в белых халатах: пожилой замотанный делами врач со спецчемоданчиком и старенькая медсестра, лет шестидесяти; и прямиком направились в магазин мимо громко хохочущих Антония и Наташи.
— Ой, Генрих Карлович… — Наташа прикрыла ладошкой рот. — Приехали.
— Доктор! — зычно окликнул Антоний. — Это я вызывал.
Врач обернулся и, выдержав выразительную паузу, с подковыркой спросил:
— Вы что, развлекаетесь?
— Нет, — Антоний посерьёзнел. — Просто отпустило немного…
— Отпустило у них, — проворчала старенькая медсестра.
— Тут ещё два вызова по списку, а вы!.. — в тон медсестре возмутился врач, разочарованный непредвиденной поправкой «больного».
— А что вы кричите?! — встала на защиту симпатичного волокиты Наташа. — Человеку действительно плохо было. Он, может… умирал уже.
Врач скептически посмотрел на пышущего здоровьем «сердечника»:
— Никто на вашего больного не кричит, девушка.
Антоний подошёл к врачу и, взяв под руку, повёл в сторону, одновременно вытаскивая из кармана три стодолларовые купюры:
— Коллега, я сам врач. Хирург. Всё понимаю. Сам несколько лет в ординатуре на скорой отпахал. Вы меня сейчас очень обидите, если не возьмёте за беспокойство. Вы даже не представляете, какой я буян и вздорщик.
Просветлевший врач с неожиданной лёгкостью принял из рук Антония мзду, как заслуженную, и заискивающе предложил:
— Может, вас подвезти куда, коллега?
— Приму как одолжение, — поблагодарил Антоний. — Как раз хотел просить вас об этом.
— Садитесь, — разрешил врач. — Нам всё равно сейчас по Москве мотаться.
— Я не один, — оговорил дополнительные условия Антоний. — С вещами. За багаж плачу отдельно. Ещё двести…
— Ну, какие мелочи, — успокоил пациента врач и предупредительно кинулся к сумкам. — Вам сейчас следовало бы избегать лишних физических нагрузок. Валера! Помоги!
Из кабины со стороны водителя вышел молодой парень с серьгой в ухе и с длинными давно немытыми волосами, собранными сзади в неопрятный хвостик. Он, молча, открыл заднюю дверь машины и начал вместе с врачом перетаскивать тяжёлое снаряжение в салон, как будто бы с утра до вечера только этим и занимался.
После погрузки Антоний передал врачу обещанную доплату и, уже не особенно чинясь, сел в кабину к шофёру:
— Теперь домой!
— Поехали, Валера, — подтвердил команду Антония посвежевший врач, покорно втискиваясь с престарелой медсестрой в неудобный салон, почти доверху забитый громоздкой поклажей.
— Куда прикажете? — задался новым маршрутом водитель скорой.
— Пока прямо, — в общих чертах объяснил дорогу Антоний и, высунувшись из окна, галантно обратился к Наташе: — Как мне нравятся в вас эти тонкие английские линии. Впрочем, дозвольте откланяться, милая пани Наташа. Сегодня ночью улетаю в Венецию. По казённой надобности. Через два дня буду в Москве. Посидим в каком-нибудь злачном местечке, поболтаем.
Антоний послал Наташе воздушный поцелуй, который, быть может, так и не долетев до её бархатной щёчки, камнем упал в общипанный газон и, наверное, пришиб там в зарослях пожелтевшей травы парочку влюблённых паучков.
Машина скорой помощи выехала со двора и с включённой сиреной втиснулась в непрерывный поток автомобилей, несущихся по центральной трассе. Антоний позвонил Семёну:
— Ну, ты как там?
— Всё готово.
— Тогда встречай. Скорая. Жёлтая. Я к кафе подъеду… у почты.
— Выхожу…
— Ты в чём будешь?
— В красном платье. Ты меня видел в нём…
— С высоким воротничком?
— Не забыл, котяра…
— Да, и… тот паспорт не забудь. На Лидию Николаевну, кажется. Помнишь?
— На рыжую?
— Да.
— Блин, а я уже чёрный парик нацепил. Он так к платью подходит.
— Ты на той фотке натуральней. У тебя же есть рыжий…