— А она взрослая. На два года старше меня. Хочешь, она тебя поласкает? Её Безносая научила. Ты ей конфетку или печенку дай…
— Миш, мне бы дедушку какого-нибудь, — вконец измучился Семён, — с бородой.
— Старики не услышат. Далеко, — разоткровенничался Мишка и крикнул: — Поп! Выходи! Он не тронет.
Из-под плоского камня, как из-под земли, вылез долговязый паренёк, крепко сжимавший в руке длинный металический прут; подросток был лет пятнадцати, лысый, одет в латанные-перелатаные лохмотья.
— Здорово, рубака, — улыбнулся Семён.
— Здоровей видали, — дерзкий оголец с железкой в руке смерил Семёна исподлобным взглядом, отхаркнулся и остался стоять.
Семён, утратив интерес к малолетнему Мишке, отцепился от его ворота и, приветственно вытянув руку, направился к бритоголовому недорослю:
— Будем знакомы. Семён Григорьевич. Спелеолог… Чего же у вас, мужики, девчонка-то… совсем раздетая?
— Никита, — с достоинством представился ершистый парнишка, пожав руку Семёна. — Чанга дикая. Говорить не умеет. Понимает только. А платье на неё пялить — пустое дело. Она от него бесится. Срывает…
— А знаешь, дядь, как она в темноте бегает? — бесцеремонно вступил в разговор Мишка.
— Труба, засохни, пока зубы торчат, — цыкнул на пацанёнка Никита.
— Чанга, — не унимался Мишка, обратившись к странной девочке. — Дядя тебе конфету даст. Пымай ему крысу.
Дикарка тут же сорвалась с места и исчезла в верхнем туннеле.
— Щас мыша принесёт, — радостно хлопнул в ладоши Мишка. — Она их прямо живьём ест…
— Труба, ещё раз пискнешь, по черепу вмажу, — грозно шикнул Никита, — и для острастки стеганул Мишку прутом по коленке.
Мишка ойкнул, схватился за ушибленную ногу и, молча, отошёл в сторону.
— Строго ты с ним, — с уважением отметил Семён.
— Они, зверёныши, по-другому не въезжают. Чанга, та вообще наверху никогда не была. Её на теплотрассе с собаками-крысоловами нашли. Сейчас с нами прижилась. Говорят, она от собаки родилась.
— И много таких?
— Каких?
— Детей.
— Мало. Прошлым годом крысы поели. Как вода поднялась, так они через нас полезли. Ужасть сколько! Взрослые, кто ходить мог, убёгли, а остальных, больных, старых, малых — всех поели. Даже костей не осталось.
— Ты сам-то давно здесь?
— Я с отцом. Второй год. Мы отсюда не выходим. Нам нельзя.
— Почему?
— У отца надо спрашивать.
— А Шабан кто такой?
— Самый что ни есть главный. Он здесь всех в кулаке держит. Наказывает. Еду делит. У него несколько пещер до каменного болота. А дальше другие живут. Тех я не знаю. Отец знает.
— Ты лучше скажи, зачем Шабан бомбёжку затеял?
— Замуровать хотел. Там, если в нижний ход камни бросать, можно в два счёта обвал устроить. Один раз даже само рухнуло. Говяшку слепого убило.
— Шабану-то мы чем помешали?
— Ничем. Просто сказал, если мужики с оружием придут и с ними лежачий будет, ходы завалить.
— Кто такой Хобот?
— Бандит. Он сюда мёртвых таскает, а Шабан закапывает. Хобот ему за это жратву хорошую носит, лекарства, рабов его бьёт. Сам Шабан немощный…
— Каких рабов?
— У Шабана два. Они здесь у многих. Ходы копают. Воду носят. Моего отца тоже хотели в рабы… за грибами лазать. Насилу отбился.
— Какими грибами?
— На сосульки похожи. Светятся. Вкусные, пальчики оближешь. Только опасные. В них ядовитые муравьи живут.
— Весело у вас тут. Прямо зоосад…
— Здесь даже змеи есть. Безглазые. Сам видел. Отец говорит, они крыс ловят.
— А батя где?
— С остальными ушёл крепёж сбивать.
— Где?
— Внизу на горной выработке. Оттуда два пути. К метро, направо, и глубже, к каменному болоту. Там сейчас газ скопился. Плохой воздух. Шабан вас поверху обошёл. По змеиной норе. Перед вами спустился и сваи выдернул. Он это умеет.
Первым в пещеру вошёл Прохор. За ним остальные.
— Что за мальцы? — спросил Прохор.
— Свои, — Семён положил руку на плечо Никите и отрекомендовал: — Никита. Правильный пацан. Дорогу знает.
— Местный? — Антоний подошёл ближе.
— Да… — оробел Никита.
Откуда-то сверху спрыгнула чернокожая девочка с дохлой крысой в зубах, на четвереньках подбежала к сидящему у стены Мишке и курчавой головкой ткнулась ему в плечо. Мишка нежно обнял подружку за шею и щекой прижался к её щеке.
— Батюшки! — шарахнулась Калина. — Кто это?
— Это что за чудо-юдо?! — вытаращил глаза Никодим.
— Маугли, ха-ха!.. — засмеялся Семён. — Чанга! Брысь!
Чанга отскочила в сторону, проворно, как обезьянка, вскарабкалась по стене вверх и спряталась в какой-то щели.