Предчувствуя нехорошее, Бусин нехотя вылез из машины.
— Лёш, я где-то здесь часики обронил. В узелочке. Пошарь, — дружелюбно попросил Антоний. — Найдёшь, пусть у тебя пока, а платочек выкинь.
Антоний сел в машину и захлопнул дверь. Семён, поняв, что произошло нечто-то из ряда вон выходящее, последовал его примеру.
Бусин отыскал часы и направился к водительскому месту, по пути отряхивая запылившийся платок:
— Пригодится…
— Я тебе что велел сделать? — в округлившихся глазах Антония метнулась тень смертельного ужаса. — Выбрось.
— А можно я его себе возьму? — прижимистый Бусин деловито потеребил в руках кусочек батистовой ткани: от помятой тряпицы поднялось белое облачко пыли.
— Пошё-ё-л во-о-н!! — на срыве голосовых связок заорал Антоний. — Уво-о-олю!! К чёртям собачим!
Совершенно опешивший от такой внезапной перемены в настроении работодателя, Бусин выронил из руки платок и задал сакраментальный вопрос:
— За что?
— Было бы за что, вообще убил! — авторитарным тоном объяснил одну из самых распространённых причин увольнения Антоний. — И будильник этот… выбрось.
Бусин вынул из кармана часы и бережно положил на землю.
Антоний с автоматом в руках вылез из машины и встал напротив Бусина:
— Жить хочешь?
— Да, — выпучив глаза, Бусин в страхе попятился назад.
— Тогда раздевайся, — приказал Антоний.
Бусин разулся, снял верхнюю одежду до исподнего и стыдливо замялся:
— Трусы тоже?
— Всё! — гневно рявкнул Антоний и двинулся на Бусина. Поравнявшись с лежащими на земле часами, он одиночным прицельным выстрелом разнёс их вдребезги.
Бусин поспешно стянул трусы и, полностью оголившись, выпрямился по стойке смирно.
— Сень, — тень сочувствия тронула бестрепетное сердце Антония, — одень дурашку.
Семён достал из-под сиденья рубаху, брюки и кинул Бусину:
— Туфлей нет. Походи так пока, в кожаных лаптях.
Бусин оделся, сел за руль и, вдавив босой ногой педаль сцепления, завёл двигатель.
Ехали, что называется, не размыкая уст. Через некоторое время тягостного молчания первым заговорил Бусин:
— А что случилось-то, Антон Николаевич?
— Лёшка! — сердито прикрикнул Антоний. — Заруби себе на носу. Я сказал, ты сделал, и никакой самодеятельности.
— Нет, ну правда, — не вытерпел уже и Семён. — Какая тебя муха укусила?
— Какая-какая. Такая. Масоны тайны хранить умеют.
Домыслив своё, Семён негромко присвистнул:
— Так бы сразу и сказал. И куда теперь?
— Купаться, — поставил новую задачу Антоний. — До посинения.
— Думаешь, они?.. — Семён смешался, так и не окончив мысль.
— Нечего я не думаю, — Антоний сплюнул в окно. — Как карта ляжет. Где валет там и дама.
— К Орловой? — догадался Семён.
— К ней, красавице, — окончательно утвердился в своих резко поменявшихся планах на будущее Антоний. — Последняя наша надежда, и не только наша, — и весело, во всё горло пропел: — Спря-я-чь за-а-а высо-о-оким забо-о-ором девчонку, выкраду вместе с заборо-о-ом!!..
— Антон Николаевич, впереди поворот к речке, — угодливо сообщил Бусин, немного осмелев после весёлого куплета грозного командира.
— Заворачивай!
Приехав на место, Антоний поручил Бусину хорошенько вычистить и проветрить салон машины, а сам с Семёном, не раздеваясь, залез в воду и поплыл на другой берег.
Первым переплыл реку Семён:
— Заболеем.
— Обязательно! — с настроением поддержал Антоний. — Главное живы, а… живому всё хорошо.
— А на Лёху-то чего взъелся? — Семён дрожал всем телом.
— Да, так. Нервишки шалят. При нём не хотел. Дуралей он, конечно, редкий. Типичный синдром мозговой непроходимости, но если приручить, преданней собаки не найти. Есть в нём что-то такое, крестьянское, от сохи. Надо бы поберечь лишенца. Обратил внимание на платочек?
— Ну… запылился малость.
— До тебя чего, ещё не дошло? Ведун приходил. Отравитель. Никого в живых не оставил. Там этой известкой всё выбелено. Целый рассадник. Ты бы видел этих несчастных.
— Да понял я всё. Часики жалко.
— А-а, — досадливо отмахнулся Антоний. — Забудь. Рисковать тоже с умом надо.
Семён зашёл в воду.
— Погодь, — придержал Антоний. — Я сейчас к бороде. Разведаю, что да как. А ты к Орловой. Походи там… вокруг да около. Приглядись. Только сильно не топчи…
— Поплыли, — недослушал Семён, — потом обговорим, — и с головой окунулся в холодную воду.