— Переоформили?
— Не успели. Хозяин по жизни неудачник оказался. Занялся наркотой, а от оперов откупиться — денег не хватило. Теперь надолго в тюряге застрянет…
Такси уже стояли у подъезда.
— Всё. Расходимся, — Антоний придирчивым взглядом проводил статную фигурку Семёна и, сев на заднее сиденье пробурчал себе под нос: — Сойдёт.
— Куда говорите? — не разобрал таксист.
— В город, — прохрипел Антоний.
Батюшка Аникий, наставник местных валгайских семей, жил на краю города в каменном частном доме, огороженном высоким бетонным забором.
Выходя из машины, Антоний протянул таксисту тысячную купюру:
— Подожди, не отъезжай. Я на минуточку и обратно. Ещё покатаемся.
— А чего не в церковь, мать?
— Всяк крестится, да не всяк верит, — простуженным женским голосом отозвался Антоний.
— Ну ты даешь, тётка…
Антоний подошёл к железной двери с табличкой — «Молельный дом», и позвонил.
Дверь отомкнула согбённая временем старушка в чёрном платке:
— Вам кого?
— Мне бы гостинец батюшке передать. Издалека я. Дома ли, сам-то?
— Проходите.
Антоний переступил порог и оказался в прибранном дворике. Старушка задвинула засов и, шустро обогнав Антония, прямиком направилась к дому.
Проследовав за проворной старушкой, Антоний прошёл в просторный зал с высоким сводчатым потолком: узкие, как бойницы в крепостной стене, окна; вдоль стен широкие деревянные скамьи; в центре на чисто выскобленном некрашенном дощатом полу громоздился большой круглый стол, покрытый серой льняной скатертью, поверх которой лежала толстая книга в старинном переплёте. По отштукатуренным стенам висели вязаные пучки каких-то растений. Пахло свежестью и разнотравьем.
Через минуту к Антонию вышел дед Аникий в мятом белом балахоне из простой хлопковой ткани:
— По какому делу, матушка?
— По тайному, батюшка, — Антоний раболепно согнулся в низком поклоне.
Аникий подал знак, и старушка бесшумно удалилась, затворив за собой дверь.
— Слушаю, — Аникий вгляделся в лицо прихожанки и вдруг резко отшатнулся назад: — Ты?! Фу, дьявол…
— Тихо, поп, не шуми, — Антоний на секунду прижал указательный палец к губам и, озорно подмигнув, приглашающее кивнул: — Посидим рядком, поговорим ладком. — После чего перешёл на шёпот. — Я от хозяина. Интересуется, что это у тебя тут за катавасия такая с уставным списком приключилась.
— Уф-ф, я то думал, — Аникий степенно пригладил холёную бороду. — Нашёлся списочек. У Хроминских. Самолично изымал. Целый тарарам учинили, бесстыдники.
— Распустил ты их, Аникий. Возгордились.
— Если бы. Вера угасает. Млешников уж который год нет. Ведуны совсем от рук отбились. Своих травят. Валгаи целыми семьями в бега подаются. Не от хорошей жизни…
— И Хроминские?
— Нет, те сидят, надеются. Ведун ихний объявился и даже, кажись, нащупал кого-то.
— Далеко?
— Далече. Сегодня ночью от Покрова в сторону Петушков ходили.
— На восток?
— Да не поймёшь. Плутает ведун. То на запад, то на восток водит. Чудеса, да и только.
— И то ладно, — Антоний достал пять тысяч долларов и передал Аникию. — Не побрезгуй батюшка, от нашего стола вашему столу… за беспокойство. Пора мне.
Аникий принял щедрое подношение и поднялся со скамейки:
— А-а, ну-ну.
Антоний вышел из молельного дома и сел в такси:
— В центр. Там покажу.
Подъезжая к дому Кашина, Антоний сразу же обратил внимание на одноликих парней в штатском.
— Этот? — притормаживая, спросил таксист.
— Нет. Тот панельный, а этот кирпичный.
— Так ты же, вроде, кирпичный сказала, — набрав скорость, таксист проехал дальше.
— Перепутала, — пожаловался на память Антоний. — Вези обратно.
— К сектантам?
— Домой. В посёлок.
Примерно в это же время Семён, пробравшись на чердак дома, в котором жила Настя Орлова, установил на крыше дистанционное подслушивающее устройство и уже выходил во двор.
— Стой, стрелять буду, ха-ха-ха! — дорогу Семёну преградил здоровенный краснощёкий детина в синем спортивном костюме. — Юбочку запачкали, барышня. Дозвольте отряхнуть?
«Зараза! — сердце Семёна толкнулось и замерло; потом, прыгнув, бешено заколотилось. — Дебил безмозглый!»
— Юбочка понравилась, котик? — сладко промурлыкал Семён.
Разухабистый угодник просиял иезуитской улыбкой и предъявил Семёну удостоверение лейтенанта полиции. К подъезду подходили ещё два атлета.