— Так что произошло на самом деле? Почему вы так боитесь Генри?
Лукс скривился.
— Мы его не боимся.
— А мне кажется иначе.
Кэси слабо улыбнулся.
— Прости Лукса. Ему трудно признаваться в своих слабостях. Начало нашей истории соответствует истине. У нас разные отцы, но мы, как видишь, близнецы.
Настала моя очередь улыбаться.
— Вижу-вижу, — они были абсолютно одинаковы, вплоть до слегка кривоватых нижних зубов.
— Мы не знаем, я ли был создан по подобию Лукса, или он — по моему. У нас одна мать, которая родила нас в одно время, и росли мы как сыновья моего отца. Он был королём, так что жилось нам хорошо. Ещё у нас были сёстры.
— Одна из них тебе известна как Елена Прекрасная, — сказал Джеймс, и лицо Лукса помрачнело. Вместо того чтобы опять ворчать, он закинул себе в рот большой кусок мяса и долго его жевал.
— О, — трудно про неё не знать. — Верно, значит… у вас было счастливое детство с красавицей-сестрой, ставшей причиной войны. Понятно.
— Войны, которую мы не застали, поскольку я умер незадолго до её начала, — Кэси сложил руки и посмотрел на пламя. Впервые за весь разговор он отказывался встречаться со мной взглядом. — После моей смерти Лукс пошёл к своему отцу…
— Он мне не отец, — пробубнил тот с полным ртом.
— Лукс пошёл к Зевсу и умолял его позволить нам остаться вместе. Тот смилостивился и сказал брату, что мы будем чередовать дни между Преисподней и Олимпом.
— Лживый ублюдок, — снова отозвался Лукс, наконец-то прожевав мясо.
— Он не лгал, — возразил Кэси. — Просто Лукс не до конца понял, что он имел в виду.
Джеймс встал, не доев кролика, и сел с нами.
— Это было не недопонимание. Зевс знал, что делает.
— Я же говорил! — воскликнул Лукс, и его брат вздохнул.
— Ну, тем не менее. Лукс думал, что мы будем проводить день в Преисподней и день на Олимпе. Зевс же подразумевал, что мы будем проводить это время раздельно.
Мои руки сжались в кулаки. Я, как никто другой, знала, как совет любит хитрить. Последние полгода моей жизни были сплошным обманом, хоть я и не обижалась. Для меня всё закончилось хорошо, и это, мягко говоря. Но вот то, через что заставил Зевс пройти близнецов, трудно было назвать хорошим концом.
— Мне жаль. Но теперь вы вместе, да?
Лукс отодвинул пустую тарелку.
— Но не благодаря Зевсу. Стоило мне понять, что происходит, как я высвободил брата из Преисподней. С тех пор мы в бегах от совета.
— Я считаю и это щедрым подарком судьбы, — вставил Кэси.
— К счастью, совет слишком занят, чтобы искать нас, а мелкие божки не могут отличить своей задницы от подмышки, — Лукс плюхнулся рядом с братом. — Но твой дорогой муж заинтересован в нашей поимке даже больше Зевса. Забавно, как сильно может кого-то разозлить побег из Подземного мира.
Я прищурилась.
— Какую часть фразы «я ничего не расскажу» ты не понял?
— Прошу прощения за свой скептицизм. Вы всё-таки молодожёны.
Кэси положил руку ему на плечо.
— Не дави на неё. Кейт, у нас мало друзей среди членов совета. Они не любят, когда кто-то действует против их воли. Гермес… Джеймс единственный, кто проявил к нам доброту.
— Ну, можете считать меня своим другом, — сказала я. — Я не позволю их эго портить вам жизнь.
— Видишь? — Кэси пихнул брата. — Она не так уж и плоха.
Лукс фыркнул и направил на меня взгляд своих тёмных очей.
— Поверю, когда увижу это собственными глазами.
Его недоверие ко мне не способствовало моей уверенности в нём, но у парня были на то веские причины. Я посмотрела на него в ответ, не отводя глаз. По прошествии нескольких секунд, Лукс ухмыльнулся.
— Злюка.
Я сморщила нос и сердито покосилась на него, на что он состроил рожицу. Кэси улыбнулся и похлопал брата по колену. Когда они сидели рядом, им постоянно требовался физический контакт, словно тем самым они убеждались, что брат всё ещё рядом. Не мне их винить.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал ему Кэси. — Иди в кровать, а мы пока придумаем, где Джеймсу и Кейт…
— Тихо, — Лукс напрягся и повернулся к двери. Прошло пару секунд в молчании, и он прошептал: — Вы слышали?
Я ожидала, что Кэси отмахнётся и назовёт его параноиком, но вместо этого он встал.
— Пойдём, — парень взял два рюкзака, лежащих в углу. — Если уйдём сейчас, то, возможно…
Тихую ночь нарушил громкий вой, и Лукс выругался.