Глава 3
Самое время смыться
Погасив огни и включив электромагнитную защиту, никем не замеченная и не обнаруженная «Большая Медведица» подрулила к «Аввакуму». Пираты вышли в пустоту, Андраковский отмычкой ловко открыл люк, и все перебрались в шлюзовую камеру. Сам Андраковский был несколько удручен предстоящим злодейством; Бомбар смотрел на него, как на бога, но что делать — не знал. Катарсис кряхтел и охал, стучал себя по спине, где невыносимо искрил контакт, и вполголоса ворчал. С бластерами наперевес пираты выбрались из шлюза и побежали к рубке. По пути они никого не встретили. «Это знак! — тоскливо бормотал Катарсис, который верил в приметы. — Западня, как пить дать, западня! Надоело! Просить милостыню и безопаснее, и прибыльнее, маэстро!» Андраковский не отвечал ему. В рубке оказался один вахтенный папа Валентин Николаевич. Катарсис, ругаясь, зарядил бластер сонным пистоном и бесшумно выстрелил через замочную скважину. Папа Валентин Николаевич уронил голову на грудь. Пираты проникли в рубку. Бомбар встал на стреме у входа, Катарсис бросился к пульту, а Андраковский достал из пенала полетный журнал. Пока Катарсис переводил энергию в инвариантное состояние и выводил отсосный кабель на кибере, Андраковский установил, что на борту звездолета «Аввакум» летят восемь человек — пятеро взрослых и дети. Андраковский захлопнул журнал и кинул его на приборы.
— Надо еще от остальных отвязаться, — сказал он. — А то, сами понимаете, тревога, шум, погоня… Ты, Катарсис, останься, а мы с Бомбаром помчимся на камбуз. У них обед сейчас по расписанию.
— Правильно, маэстро! — воскликнул Катарсис. — Я самый старый, а мне всегда рисковать в одиночку!..
— Ничего! — примиряюще улыбнулся Андраковский. — Только ты не теряйся, старина. Если кто сунется, то сперва пугни, а потом сонными его. Но не калечь, Христа ради! А детей вообще отругай и прогони, а то я боюсь, что такое ущемление свободы, как насильственный сон, вызовет в их неокрепшей психике непоправимые сдвиги…
— Дети-то сейчас пошли, маэстро… — начал было Катарсис, но Андраковский и Бомбар уже бежали по коридорам.
На камбузе они нашли только четырех человек — дети играли в войну. «И бог с ними!..» — облегченно шепнул Андраковский. Пираты перезарядили бластеры и без промаха усыпили оставшихся.
— А теперь, дружище, перетащим их в кают-компанию, — сказал маэстро Бомбару, глядя на распростертые тела. — А то им здесь жестко.
Пираты примерились и, охнув, подняли тяжеленного папу Джейка.
Управившись со спящим экипажем, Андраковский и Бомбар прибежали в рубку за папой Валентином Николаевичем. Катарсис в это время завершал грабеж «Аввакума», отстреливая контейнер с продуктами.
— Кончаю, маэстро! — сказал Катарсис потному Андраковскому.
Андраковский кивнул, хватаясь за ноги капитана. Спустя три минуты пираты были замечены детьми. Даниил замычал, ухватил Милору и Артема за одежду и рванул назад, за угол.
— Пираты?! — восхищенно спросила Милора, и он захлопнул ей рот своей ладонью. Артем побелел и сел на пол.
Милора вывернулась из-под руки Даниила и выглянула в коридор. Пусто.
— А что делать? — шепотом спросил Артем.
— Будем брать! — сказала Милора, сузив глаза.
— Сперва к родителям, — угрюмо возразил Даниил.
— Зачем?! — изумилась Милора.
Даниил помялся и объяснил:
— Для очистки сов-вести…
И дети на цыпочках помчались в рубку. А там никого.
Даниил поскреб затылок.
— В кают-компанию?.. — предложила Милора. В кают-компании лежали все пятеро. Мамам под головы Андраковский заботливо сунул подушки с дивана. Папы Джейк и Борис храпели в креслах. А папа Валентин Николаевич, как капитан и наиболее волевой человек, сквозь сон почувствовал неладное, сполз с кресла и спал на полу.
— Та-ак!.. — сказала Милора, оглядывая кают-компанию. — Так и надо. Сами виноваты. Придется пиратов вязать в единому. Пусть потом завидуют.
Звездолет «Аввакум» был оснащен двумя скоростными катерами малого тоннажа. Назывались они соответственно «Аввакум-1» и «Аввакум-2». Милора выбрала второй, он был ближе. Даниил с отцовским ключом направился за бластерами, а Артема командировал за скафандрами. Милора сквозь шлюз, кессонный бокс, диафрагму и стыковочный тоннель пробралась в темный катер, где слабо и тускло тлели лишь огни аварийного освещения, и прошла в пустую рубку с огромным экраном. Звезды, как скифские костры на бесконечной полночной равнине, окатили лицо древним светом.
…Это было красивое зрелище: громада «Аввакума», плывущая в невесомости; распростертые крылья приемников гравитации; вращающиеся пластины радаров; решетчатые трубы генераторов; багровые жерла сопел; переливы алых и синих маршевых огней. И рядом, как при ките акула, хищный силуэт «Большой Медведицы» с раскрытыми створками грузового трюма. Трюм глотает последний ребристый контейнер с награбленным добром, створки опускаются; полыхнув бело-лазурным огнем, катер разворачивается, плавно набирает скорость и, словно монета в мутной воде, тает во мраке, уходя прочь. А через двадцать минут оживают кормовые отсеки «Аввакума», зажигаются алые предупредительные огни, штанги разводят броневые плиты, и из дымно освещенного ангара по стапелям выплывает другой катер. Ангар закрывается, катер, работая носовыми двигателями, ложится на крыло, делает пробный вираж вокруг звездолета и тоже уходит в темноту.