Сначала, его духи, просто никто не брал. Потом, на них, появился неожиданный спрос, среди уголовников. Ни одна поисковая собака, не могла взять след, ботинок, обрызганных этой смесью. Холмс, впрочем, довольно быстро вышел на след, этого парфюмера. Он пошел по следу сам, благо смердела смесь на совесть. Арест грабителей принес Холмсу опухший нос и адрес парфюмерной лавки.
Вот правда арестовать парфюмера оказалось практически невозможным. Во время ареста он вылил на себя галлон, своей отвратительной смеси. От задержанного, воротили нос даже привыкшие, ко всему полисмены. С грехом пополам, его доставили в полицейский участок. Но только за тем, чтоб начальник полиции, самолично приказал вышвырнуть задержанного вон вдохнув окружающие его миазмы.
Положение, как всегда, спас Шерлок. Он подкинул Майкрофту идею, военного применения, этой смеси. С парфюмером, была заключена сделка, и он был освобожден, от уголовного преследования. Сейчас, он торгует ношенным бельем, применяя фирменные приёмы концентрации и консервирования ароматов. А Майкрофт, испытал полученный состав, на антиправительственном митинге в Италии.
Результат, впрочем, был двояким. Опрысканная толпа резво ломанулась с площади срывая на ходу воняющую одежду. Так, что тихого разгона демонстрации, не получалось. Целая площадь, догола раздетых демонстрантов, послужила дополнительной рекламой их протеста. Так что Майкрофт, остался весьма недоволен результатом.
Холмса безумец от парфюмерии считал своим благодетелем. Меня боготворил за компанию. Я быстро, не давая ему возможности, предложить мне что-то еще из своего товара заскочил в коридор, минуя парочку вышибал.
Опера, встретила меня шумом, и театральным запахом. Если кто не понял — воняло газом, от тысяч газовых рожков. Мимо меня, по коридорам, пробегали смеющиеся девчонки танцовщицы. Слышалось громкое бульканье, переходящее в кудахтанье — где-то неподалеку, распевался тенор.
Я поднялся на четвертый этаж и деликатно постучал в дверь. Прождав, положенные несколько минут, я постучал в дверь уже менее деликатно. Потом я поколотил в дверь тростью, попутно начав волноваться. Впрочем, от трости, дверь открыли довольно быстро.
На пороги стоял сынишка Холмса. Как всегда, он был одет в пошитый из черного меха, костюмчик волка — Ирен, одевала мальчика из театральных запасов. Я потрепал его по голове.
— Привет, Черный Волк. А где твоя мама?
— Мама спит. А вы принесли что-нибудь вкусненькое?
— Извини, забыл, соврал я. На самом деле Ирен запрещала подкармливать мальчишку опасаясь что из-за дурной наследственности, сынок может превзойти габаритами Майкрофта. Особенно, если учесть что сын Холмса, к шести голам, набрал 200 фунтов.
Я огляделся. Все было как обычно. Маленькая комнатка, походила на оранжерею из за пары десятков орхидей, расставленные в вазы, засунутых между зеркал трюмо, и просто сваленных в углу.
— У мамы, вчера был бенефис, заметив мой взгляд, сказал Волчек.
Услышав, нашу беседу, из спальни вышла Ирен. Худенькая, похожая на воробушка женщина, с короткой стрижкой. Главным, в её облике, несомненно были глаза. Зеркала души Ирен Адлер, были большими и карими. Когда она выступала на сцене, с любого места в зале казалось, что она обращается непосредственно к тебе.
Холмс, помниться, объяснил это обыкновенным оптическим эффектом. Что карий глаз, кажется нам выразительным, потому, что хорошо выделяется, из за своего цвета, на лице. Сказал, посмеялся и утонул. Утонул без остатка, этих карих глазах, хорошо выделяющихся на мраморно бледном лице Ирен.
Я сразу поспешил сказать, что плохих новостей нет. Было заметно, что Ирен, облегченно вздохнула. Впрочем, она тут же взяла себя в руки, натянув на лицо свою ежедневную циничную маску.
— А, с чего ты, Ватсон, решил, что мне интересно, где Шерлок шляется?
— Ирен, ты же знаешь, что Шерлок тебя любит.
— … пропадает, ни слова не говоря… растет, не видя отца…. да стоит мне только свиснуть….
Мне пришлось подождать, пока Ирен, не проговорит заранее заготовленный текст, обвиняющий Холмса, во всех традиционных, супружеских грехах. Впрочем, через несколько минут, фонтан обвинений иссяк.