— Ну, золотой век, и все такое… это конечно радует. Ты лучше скажи, куда вы дели Холмса?
— Холмса? Этого, сыщика, что ли? Я не имею, никакого отношения, к пропаже Холмса. У меня было конкретное задание — остановить утечку информации и задержать людей Майкрофта. Развяжите меня и мы встретимся, с руководством. Возможно, они знают, что с вашим Холмсом приключилось.
Я засомневался. Арест, флотского контрразведчика грозил нам неприятностями. Холмс, теоретически, мог узнать, о грядущих переменах в правительстве и о грядущей отставке Майкрофта. И быть задержанным, чтоб эти новости, не дошли до Диогена. Так, что полковника, действительно, нужно было развязывать, и извиняться. Я сделал шаг, к креслу, как Лейстрейд, задал последний, убойный вопрос.
— Слушай, я все понял. Кроме одного. Твои головорезы. Это еще за срань господня? Это люди были, или гомункулы какие?
— Мои головорезы?
— Ну, существа, в черном. С тобой были.
На лице Полковника, было написано удивление. Искренне удивление. Такого, удивления, не смогла бы сыграть даже Ирен Адлер, а ух она то, была талантливой актрисой. Губы полковника, тихо шевелись:
— Действительно, я же был…. не один, и я был…. На последних словах, он задергался, в жутком эпилептическом припадке. Я бросился, удерживать его, крикнув Лейстрейду, что он нашел ложку. В таком состоянии, полковник мог запросто откусить себе язык.
Но не успел Лейстрейд, встать с кровати, как таинственный припадок, кончился, так же внезапно, как начался. Полковник обвис в кресле и казалось, крепко спал. Я развязал его, и перетащил на кровать, потеснив недовольного Бромберга. Первое впечатление оказалось верным. Полковник дрых без задних ног. Я попытался его разбудить.
Неожиданно, он легко проснулся, впрочем, только запутав ситуацию. Дело в том, что за прошедшие пару секунд, напрочь забыл, шесть лет своей жизни. Нет, всю память, он не потерял. Но себя, он считал капитаном. И искренне недоумевал, как он, уснув у себя в Ист-Сайде, проснулся с обожженной мордой, в комнате притона, в компании совершенно незнакомых, ему людей.
Код, запрещающий полковнику, пить спиртное, также пропал, во время припадка. Во время наших расспросов, когда мы спорили, на тему, какой нынче стоит год, он попросил немножко виски. Потом еще немножечко. Потом бутылку. А потом, эта скотина, нажралась так, что все вопросы, потеряли смысл. По крайней мере, до завтрашнего утра.
— Все. Приплыли. Я понимаю, что я окончательно ничего не понимаю, сказал Лейстрейд, когда мы, отправили бывшего полковника, а теперь капитана, в гражданский госпиталь.
— Это был, блок памяти. Последние веяния научной мысли. Я об этом писал в своей газете, подал голос Бромберг.
— Ты там, много чего писал. Доложи устно.
— Я специально записал это в картотеку, чтоб не запоминать. Это что-то вроде гипноза. Только, ума не приложу, откуда такой сильный гипнотизер взялся. У меня на каждого гипнотизера было досье. Никто из них, выше сотни микрокаллиостро не выдавал.
— Да, тяжело, когда не знаешь, да забыл. Дело ясное, что дело темное. Лучше скажи, откуда ты истории брал, что в газете печатал.
— Журналист, никогда не выдаст свои источники информации.
— Так уж и никогда? хитро прищурившись, спросил Лейстрейд.
— Да, никогда. И можете меня пытать.
— Тебя пытать? Ну нет. Я собираюсь доставить тебе удовольствие. Сейчас, спущусь вниз и закажу тебе трио местных девиц. При том скажу, что друг у меня, стеснительный и будет понарошку отбиваться. Если мальчик освободился, то найму, и его….
— Документы, мне передавал молодой мужчина. Он не назвался, только сказал, что работает в Диогене.
— А как выглядел, этот молодой мужчина? Особые приметы — шрамы, татуировки?
— Ну, была у него, особая примета. Когда мы познакомились, он рассказал мне, что пострадал, когда задерживал безумного анархиста. Там была целая операция, описанная мной в газете. Анархист украл, вместо холеры, бациллу, вызывающую посинение тела. Во время ареста, пробирка разбилась. Анархист, сейчас в тюрьме. Все зовут его, голубым французом. А этот, молодой человек, его арестовывал. И заразился.
— И что, сотрудник Диогена, был синим?
— Скорее голубым. Он ходил в перчатках. На лицо, накладывал тональный крем. Но горло, у него, было нежно голубого цвета. В редакции, его звали «Голубая Глотка». Но потом, это все прошло.
— Значит точно, с Диогена. Я помню тот случай — у них, вся контора заразилась. Пару месяцев, все голубые ходили. Я даже перепугался — зашел на огонек, а они все… блин. Как покойники. После этого, всю их компании, стали «голубыми» называть. В общем, лис это был. Стопудово Лис. Больше некому.