Всё детство он провёл на этом стадионе (показывает рукой в окно). Мать у нас — техничкой. Года два как умерла. Его сестра Надежда с моей мамой в одном магазине работала. Мама — кассиром, а его сестра — продавцом. Так что я про него с детства знала, что спортом занимается, что машина у него была, чёрная „девятка“, ну это уже позже, после института. У него было много друзей-спортсменов, и сейчас многие с ним. Он их забрал в Красноярск. А теперь вот…» Достает из стопки бумаг несколько листов:
«Вот характеристики на него и на его ребят опять требуют».
Я беру листки, читаю:
«Просим предоставить характеристику на братьев Никитиных р. 62 и 64 гг. Следственная группа Генпрокуратуры РФ». «Просим предоставить характеристику на Быкова А. П. 60 г. рождения».
«Два года назад посадили Сергея Васильева и Мельникова. Сидели они месяца три. Выпустили. 2-й раз посадили, дали по десять лет за убийство бизнесмена Михайлова… А ведь после нашего с Марьей Яковлевной письма Анатолию именно они к нам приходили. Васильев и Мельников. „Напишите всё, что вам нужно, школе, список…“ Если это бандиты, ни об одном из них ничего плохого не могу сказать. Если это мафия, эти ребята, то пусть везде будет такая мафия… Я не верю в то, что они убийцы, садисты… Если б были факты, Анатолий Петрович, он бы уже был осуждён… Чего они его мучают?..»
(Долгая пауза.)
«Когда Быкова посадили, начался делёж… приезжали и из южных республик, мол, у вас „крыши“ сейчас нет. Сейчас наркотики в городе, особенно в Центре можно купить. Из посёлка Военбаза чечены приезжали. В прошлом году молодёжь, каждый второй если не кололись, то курили. Авторитет Быкова очень большой. А то, что он общался с криминальными структурами, так что?.. Без него вон всё разваливается. Половина заводов в состоянии банкротства…»
«Ленин, Сталин, Свердлов, Дзержинский — все сидели у нас…»
Геннадий Георгиевич Димитров, бывший мент, проработал в Назарове десять лет с 1970 года. По окончании школы милиции в Новосибирске прямиком попал по распределению в Назарово — участковым милиционером. Сидит у меня на конспиративной квартире в Красноярске, где я принимаю посетителей. Крепкий, сильный, заслуживающий доверия, пятидесятилетний мужик. Я бы ему деньги доверил.
«Поселился я в четырёхэтажном доме у вокзала, через виадук. Так как это был единственный большой дом в том районе… пацаны там часто грелись в подъезде. Мне было 25 лет, ну им по 15–16 тогда. И Быков в нашем подъезде грелся. У него там одноклассник жил, друг, Сережка Федотов. Вот он к нему и приходил. Когда я с ним в Красноярске весной 99 года встретился, он вспомнил меня по тому подъезду: „А я вас помню“».
Я: «А как одевались тогда в Назарове? Пацаны?»
«Ну, зимнее пальто до колен, чёрное или серое. Валенки, обычно, цыгейковая шапка, чёрная или серая. Все так одевались…»
Я: «А нравы?»
«Диковатые были нравы. Помню, когда сошёл с поезда из Новосибирска, люди лезли в автобус без всякой очереди, в давке, гурьбой. Баба стоит на нашей площадке и через весь автобус с подругой переговаривается в голос… Город-деревня. Огороды, колонка на улице, в вёдрах воду таскают. Самогон варили и варят. Ну бражка у всех в кадушке в сенях стоит. Конечно, пища грубая. Семечки, шелуха… Семечки все щёлкают».
Я: «Шок, конечно, для вас, после Новосибирска…»
«А какой был шок моей жене, когда я её через два года в Назарово перевёз!.. Первые два года я тут холостой жил».
Я: «На танцплощадку у стадиона „Шахтер“ ходили?»
«А как же. Меня даже пытались за девчонку поколотить. Куртка на мне была с поясом. Познакомился, помню, довёл до подъезда. Поцеловал. Тогда все скромнее себя вели. Ухожу. Догоняют трое. Слышу за спиной, рассуждают: „Вот, куртку надел…“ Один — раз за пояс меня сзади, а он у меня не застёгивался, только в пряжку продевался. Ну пояс у него в руках и остался. В первый или второй, кажется, месяц это было. Меня ещё не знали. Так-то милицию знали, город-то небольшой. Я к ним обернулся: „Подходите, говорю…“ Нас же самбо в школе милиции учили, я в хорошей форме был. Того что покрепче ударил, а двое убежали. Я его скрутил — и в милицию. Сиротинин Сережа, шестнадцать лет, крупный, правда. Отпустил я его тогда. Мне самому двадцать пять было. Но он потом не раз в милицию попадал. Сел в конце концов… Вообще это ж зона была. Так и названия сохранились: Верхняя Зона, Нижняя Зона. Строили ГРЭС и прочее — зэки. Откуда здесь взяться законопослушным с голубыми глазами? Мало культуры, мало образования, но народ наглый и самоуверенный, и сами для себя непредсказуемые… На улице Лебяжья есть светофор-мигалка, его регулярно расстреливали. И знаки по дорогам расстреливали, все в дырочках от пуль. Есть местный анекдот: „Принадлежность национального костюма на Кавказе — это кинжал. А для Назарова, Боготола, Ачинска — это обрез…“ (Димитров улыбается.)