Между тем из ответов на запросы депутата Жириновского в МИД и депутата Алксниса в ФСБ мы узнали, что наших четверых ребят, арестованных в Латвии, сдали эти две благородные патриотические организации. Господа Авдеев, первый зам. главы МИДа, и господин Шульц, заместитель Патрушева, сообщили депутатам об этом сами письменно. Разозлённый, я отправил Патрушеву и Иванову письмо под заголовком «Господа, вы нарушили Конституцию».
«В плане моральном — совершена подлость, в плане профессиональном — совершена также подлость, — писал я, и закончил письмо так: Понимаю, что вежливость требует поставить „с уважением“, но рука не поднимается. Вы сдали ребят в тюрьму!»
Письмо было очень злое, и на него немедленно последовал ответ. Я отправил письмо 19 января, а уже 26-го у меня в квартире, у единственного во всём доме, рано утром вырубили телефон и свет. Я подумал было, что сейчас придут брать, но это был только привет. Вызванные электрик и телефонный мастер констатировали, что выборочно были вырваны нужные провода и правильно выбраны в хаосе немаркированных. Мол, знай, мы тут, в твоём доме, и не выпендривайся!
6 февраля ко мне пришёл Георгий Рогаченко с бутылкой коньяка. Он не сказал, что Быков его уволил или что он ушёл от Быкова, но было ясно, что он больше не работает там, где работал. По странному совпадению в 23:15 позвонил человек с голосом «кинозлодея»: «Я от папы, — сказал голос. — Что ж ты не выполняешь обязательств?» — «От какого папы?» — осведомился я. «От Быкова». — «О! — обрадовался я. — Тут как раз сидит сотрудник Анатолия Петровича, Георгий Рогаченко, дате ему трубку?» Голос раздражённо сообщил, что ему всё равно, кто у меня сидит, а вот «обязательства ты не выполнил». И голос стал наезжать на меня. Я сообщил голосу, что меня слушают по меньшей мере ФСБ и МУР, но на голос сообщение о подслушке не произвело никакого впечатления. Он ничуть не заторопился. Наконец я понял, что речь идёт о сроке сдачи рукописи. Я сказал, что не запаздываю, что срок сдачи рукописи 1 марта. Подошел Рогаченко, послушал, сообщил, что такого не знает. Голос назвался Володей Графом, а я (коньяк!) сказал, что он может звать меня «Эдик». Я предложил «Володе» позвонить мне через 10 дней.
Рогаченко тотчас сообщил, что никто никогда не называл Быкова «папой», и в любом случае от Быкова звонить мне никто не может. Сообщаются с ним только через адвокатов. Рогаченко набрал чей-то номер и проконсультировался. Через пару дней Георгий позвонил мне и сообщил, что это была стопроцентная провокация, что Быков никому не поручал мне звонить. Что никаких Володей Графов среди людей Быкова нет. Впоследствии, когда якобы от имени Быкова угрожающие телефонные звонки получил председатель Законодательного собрания Красноярского края Усс, Рогаченко опять позвонил мне и сообщил об этом. «Усса пугали так же, как звонили вам, Эдуард», — заметил Рогаченко. Псевдобыковцы пытались запугать Усса, что, мол, если вы — ЗС — проголосуете за лишение Быкова неприкосновенности, вам несдобровать. Цель этих провокаций была ещё раз выставить Быкова уголовником. И запугать нас, меня и Усса.