Журнал «Профиль», 27 марта 2000 года:
«На каждый вырученный от экспорта алюминия рубль (по оценкам экспертов некоммерческого партнёрства „Алюминий“) прибыль может доходить до 40–50 копеек. Принимая во внимание нынешние мировые цены на алюминий (на март 2000 года — цена была 1.500 USD за тонну), с каждой поставленной за рубеж тонны металла владельцы заводов получают доход 600–700 USD. Правда, официально чистая прибыль отрасли за 1999 год составила 5,902 миллиарда рублей, или 240 миллионов USD. Это связано с тем, что все российские алюминиевые заводы вплоть до нынешнего года работали в режиме толлинга и не являлись владельцами ни сырья, ни производимых из него чушек. Собственно и получали они лишь плату за переработку глинозёма в первичный алюминий. (Около 400–500 USD за тонну). Основная же прибыль оседала в оффшорных компаниях, близких к акционерам алюминиевых заводов. Ее размеры могут достигать 1,5–1,875 миллиардов долларов в год для всей алюминиевой промышленности РФ».
Доля КрАЗа в этой сумме — как уже было сказано — 27 %.
Всеволод Николаевич Севастьянов, депутат ЗС от КПРФ, профессор:
«Следует не забывать, что у нас всё ещё самая дешёвая электроэнергия в мире. На тонну выплавленного алюминия мы тратим 12 центов. А зарубежные конкуренты — 70 центов. Поэтому Абрамович, продавая алюминий на лондонской бирже, имеет куда больше денег, чем его зарубежные коллеги. Нужно бы по совести отобрать эти 58 центов с тонны у Абрамовича. И отдать нашему краю. Ведь это мы дышим отходами производства электроэнергии. Березовская ГРЭС по проекту должна была каждую секунду выпускать в трубы 400 г серы и 11 кг золы».
* * *
Можно лишь гадать о том, был бы нам известен сейчас Анатолий Петрович Быков, если бы судьба не связала его с Красноярским алюминиевым заводом. Гадать не станем. Обратимся к фактам. Обратимся опять к свидетельствам очевидцев.
Андрей Григорьев:
«Быкова привёл Дружинин как партнёра по разливу подсолнечного масла. Масло тогда было дефицит. Помещение снимали на КрАЗе. Когда началась приватизация КрАЗа в 93–94 годах, к КрАЗу проявили внимание братья Черные. Один из братьев, кажется, Михаил, приехал сюда, и Быкова с ним свели через высшее руководство КрАЗа. Черной объяснил Быкову, что алюминий — это выгодно. До этого Быков занимался только торговлей. Встречи, наверное, были не один раз. Быков с Дружининым решили, что надо покупать акции. Просто у проходной стояли машины с надписью „Покупаем акции!“. Скупали акции партнёрам Быкову и Дружинину. Работяги охотно за живые деньги отдавали. Через некоторое время стали иметь по 10 % акций, а по Уставу КрАЗа любой владелец 10 % акций может стать членом совета директоров. И его обязаны принять. И Дружинин, и Быков вошли в состав совета директоров. В 94-м или 95 году. Должность неоплачиваемая. Для солидности. Тогда же из рабочего 9-этажного общежития выселили всех и сделали гостиницу „Яхонт“. Назвали её „Дом иностранного специалиста“. И там у Дружинина и Быкова были офисы. На разных этажах. Совет директоров собирался в Бизнесцентре, в „Яхонте“ на 2-м этаже. На самом заводе только кабинет гендиректора находился: на 3-м этаже, в помещении заводоуправления. И он приезжал оттуда в „Яхонт“ на Совет».
Анатолий Быков, в интервью «Коммерсанту», на вопрос «Как вы появились на КрАЗе?»:
«Я пришёл при помощи уже известных братьев Черных. Это было ещё в 1991 году. У нас были общие знакомые. Они мне многое рассказали про алюминий. И мне стало интересно».
Остановимся, чтобы объяснить, кто такие братья Черные. Потому что отныне они будут встречаться всё чаще и чаще.
«Профиль», 27 марта 2000 года:
«Первым крупным игроком на российском алюминиевом рынке стала британская трейдерская компания Trans World Group (TWG), интересы которой в России представляли братья Лев и Михаил Черные.
Эта компания умело воспользовалась слабостью нашей алюминиевой отрасли — традиционным дефицитом глинозёма (сырье для производства алюминия), который заводы испытывали ещё с советских времён. Отечественные поставщики глинозёма обеспечивали лишь 60 % потребностей отрасли. Остальное Союз закупал в Гвинее, Югославии, Австралии и других странах. После финансовых реформ, которые обернулись для российских алюминщиков элементарной потерей оборотных средств, а также после распада СССР, когда самые мощные глинозёмные комбинаты — Павлодарский (Казахстан) и Николаевский (Украина) оказались за границей, алюминиевые предприятия оказались без сырья и денег, что могло привести к параличу всей отрасли.
Тут-то и появилась TWG. Она внедрила технологию толлинга, избавив таким образом директоров заводов от необходимости искать сырье и рынки сбыта для своей продукции. И к середине 90-х скупила солидные пакеты акций крупнейших алюминиевых заводов — Братского (БрАЗ), Красноярского (КрАЗ) и Саянского (СаАЗ). А кроме того, взяла под свой контроль финансовые потоки Новокузнецкого (НкАЗ) и Богословского алюминиевых заводов. Так под контролем TWG оказалось 73 % производства „крылатого металла“ в России. Это был первый этап постсоветского передела собственности в алюминиевой отрасли. (Напомним, 80 % производимого нами металла уходит на экспорт. Естественно, один из самых прибыльных видов бизнеса не может оставаться вне поля зрения деловой, политической, и криминальной элиты.) Однако пик могущества TWG, пришедшийся на конец 1996 года, стал и началом её заката. Топ-менеджеры заводов хотели самостоятельности. Их не устраивало, что все финансовые, сырьевые и товарные потоки предприятий жёстко контролируются TWG. К тому же из властных структур ушли и высокие покровители TWG, например, первый вице-премьер Олег Сосковец. Ну и наконец, в стане самих „завоевателей“ наметился раскол. Из общего бизнеса ушёл Михаил Черной…»