Оба внимательно оглядели друг друга.
– Федя, ты кем здесь? – спросил Топорков.
– Рабочий-стеклодув. На практике. С седьмого ПТУ, с Ольшанки. А ты?
– Я из Москвы, из ЦЛХА, лаборатория по гидролизам перманганатов при НИИ имени Менделеева, – соврал Топорков, внутренне отметив сборище малопонятных слов и тупость практиканта, – я сюда приехал по делу!
Парень по имени Федя заинтересованно и вместе с тем удивлённо уставился на незнакомца. Снова осмотрел его и, видимо, убедившись в правдивости сказанной фразы, спросил:
– А при чём тут я? Чем интересуетесь?
Никита воспрянул духом, не упустив и то, что парень перешёл на «вы». Спустил пары, незаметно для собеседника прочесал цех взглядом и снова обратился к Фёдору-стеклодуву:
– У меня к тебе дело, Федя! Именно к тебе. Дело в том, что для очень большого опыта и научных исследований мне кое-что нужно. Это очень важно, Федя! У вас здесь имеются какие-нибудь кислоты, щёлочи, растворы солей?
– Кислоты? – Федя почесал щетину на подбородке. – Есть какие-то щёлочи, солянка и азотная, ещё чё-то. А что, купить надо?
– Догадливый ты парень, Федя! Да, для опытов очень нужно кислоту. Любую, – сказал Никита и насторожился, не сболтнул ли лишнего или подозрительного.
Сболтнул конечно, но паренёк ничего не понял.
– А через отдел снаб…
– …Понимаешь, земляк, там очень дорого, а у нас в лаборатории денег – куры клюют! Я уже разговаривал с этим… как его… Алексеем… ну, как его?
– С Петром Алексеевичем, наверное? – поправил Федя.
– Да, с Петром Алексеевичем, – спохватился Никита.
Хитрый номер прошёл и здесь. Чисто игра воображения и интуитивный отбор популярных имён и отчеств.
И продолжил ложь.
– Очень уж дорого! Да мне оптом и не надо. А этот… Пётр Алексеевич из снабжения предлагает оптом.
– А вам сколько надо?
– Одну канистру, флягу или… в чём там она?
– Кто?
– Кислота. Соляная. Азотная.
– В баллонах. По двадцать литров, по-моему. И сколько вы предлагаете за штуку? – Федя прищурился и сглотнул слюну. Слюну наживы и выгоды. Так расценил Топорков.
– Четыреста долларов отдам! – проинформировал «представитель химлаборатории имени Менделеева».
– Пятьсот! И она у вас в машине! – громко воскликнул практикант, аж чмокнув губами.
– О’кей, парень, железно!
Среди хлама инструментов, заготовок и кучи свёрнутого брезента, запас кислот и щелочей для приготовления и обработки стекла, пластика и целлулоида отыскали быстро.
Отобрали по совету «Шурика» одну из объёмистых бутылей с азотной кислотой и перетащили в багажник «пятёрки», которую четыре часа назад Топорков арендовал в ТОО «ВАЗтехносервис», выдающем автомобили напрокат.
На две недели. Правильно сделал!
Расплатившись «пятихаткой» «баксов» с обрадованным донельзя парнем, Никита развернулся на площадке дворика и направил машину через ворота к тракту.
Практикант-стеклодув Федя Дружинин проводил белые «Жигули» благодарным взглядом, поозирался по сторонам и чуть не вприпрыжку помчался в родной задымлённый ужасный цех.
На душе у парня царил праздник.
В столицу Топорков въехал полтора часа спустя. А ещё через двадцать минут «его» авто притормозило возле тротуара на Маломосковской, рядом с ПРСУ садоводческих товариществ. Но…
…Остановка белых «Жигулей» омрачилась пренеприятным известием, дурацкой сценкой, ЧП.
Но кто знает, чем обернулось это происшествие для Топоркова позже!? Рок.
В зеркало заднего обзора Никита заметил «Вольво» цвета «мокрый асфальт».
Иномарка звонко въехала в зад «жигулей» и притихла, как вкопанная.
Никите сумасшедший автопоцелуй показался очень долгим и длинным, как в замедленной съёмке.
Он не спеша выбрался из машины, открыв рот в беззвучном крике. Взгляд его рассосался по объектам: в поле зрения одновременно попали смятый задний левый угол «пятёрки» с разбитыми стоп-сигналами, искорёженным крылом и загнутым вверх бампером, менее изувеченный передок «Вольво», выскочившая из неё симпатичная девушка, сцепившая руки в замок, охающие прохожие, тявкающая дворняга.
Топорков, вероятно, бы разразился руганью водителя-неудачника, раздул скандал или заскрежетал зубами в безмолвном негодовании, но его более целенаправленный взор вмиг притупил злость и изменил настрой.
Он в доли секунды привычным фотографирующим взглядом окинул ахающую девушку в норковой безрукавке, высоких шнурованных ботинках и меховом берете, зажавшую чёрными бархатными перчатками маленький аккуратненький ротик с чувственными идеально накрашенными губками. И более пристально осмотрел личико, но незаметно, также быстро, искоса.