Вадим
На алкоголичку она никак не тянула. Решила напоить меня? Ну ладно, посмотрим, кто кого. Был у меня недолгий период, когда пил по-черному, не просыхая. Выбрался и из этого тоже. С тех пор старался особо не злоупотреблять, но загнать меня под стол – задачка не из простых.
- Яблогон? Это что еще такое?
- Тоже сидр, только покрепче.
- А у вас что? – спросил я, когда перед Яной поставили оранжевый шот с ледяной крошкой и ягодками.
- «Свободная Ингрия». Местный специалитет. Морошковый ликер и всякое там еще… разное. Это такой бар… ин-гер-ман-ланд-ский, - она произнесла это по слогам, как для дебила, который иначе не поймет.
- Может, на брудершафт? – я приподнял свой бокал.
- Не стоит форсировать, Вадим. Рано или поздно это произойдет само собой. А если нет – значит, и не надо.
Да, она умела удивить. Уже не первый раз за сегодня. Ну что ж, с сильным противником интереснее.
Я отпил глоток сидра, и горячая волна растеклась по всему телу, от желудка до пяток и макушки. Яна цедила свою морошку через трубочку, едва заметно улыбаясь уголками губ, но глаза при этом напоминали прищур на прицеле.
Стоп-стоп, так не пойдет. В ее шоте чистого алкоголя три капли, а у меня бокал горячего пива, которое моментом лупит по башке и по ногам. Бар-хоппинг – это своего рода гонка на выбывание. Кто доберется до финиша – тот и выиграл. А я такими темпами сойду с дистанции даже не на десятом баре, а раньше. Поэтому надо сбавить обороты уже на старте.
И все-таки я не мог сообразить, что задумала эта чертова лиса. Понятно, когда мужик собирается напоить бабу и уложить ее в постель, если знает, что в трезвом виде она ему не даст. Но наоборот? Как говорил мой тренер, рожденный пить е…ть не может. Чуть больше допустимого – и имеем на выходе бесполезного кадавра. Или как раз хочет напоить в хлам, чтобы не потащил в койку? Тогда зачем вообще соглашалась? Выпить на халяву? Возвращаемся к тому, с чего начали: на нее не похоже.
Разговор не шел. Мы и по дороге-то обменялись всего парой реплик о погоде в Питере и в Москве, теперь тоже сидели молча, коротко поглядывая друг на друга. Утром в студии у Яны был профессиональный макияж, под камеру, сейчас – самый минимум. Ярче проступили веснушки на носу, над верхней губой и тонкие морщинки у глаз, словно процарапанные иглой. И стало ясно, что ей точно не двадцать пять, а к тридцати, может, и больше.
А еще буквально завораживали ее пальцы – длинные, изящные, с ухоженными ногтями, они двигались плавно, притягивая взгляд. Два кольца с неброскими камнями - не замужем? Или просто не носит обручалку? Я поймал себя на том, что предпочел бы первый вариант, хотя раньше меня это никогда не волновало. Не все ли равно, если встреча первая и последняя? Но почему-то вдруг покоробила мысль о том, что она вернется домой и заберется к мужу под бочок.
В этом баре мы задержались минут на пятнадцать. Сидр я допивать не стал. Сделал еще один небольшой глоток и мысленно пометил себе: только шоты, и не крепкие. Но уже в следующем баре попал на такое, что глаза полезли на лоб. Сложно тягаться с местными, не зная всех тонкостей.
- Это что, петербургские трущобы? – поинтересовался я, когда мы прошли дворами-колодцами и оказались у двухэтажного домика, густо размалеванного граффити.
- Разве ж это трущобы? – хмыкнула Яна. – Нормальная питерская изнанка. Арт-пространство «Флигель».
Народу внутри оказалось побольше, чем в «Хрониках». Не увидев ни одного свободного места, я подумал, что придется пить, подпирая стенку, но Яна уверенно двинулась к стойке, оккупированной брутальными мужиками. Они источали флюиды агрессии, а бьющий по ушам тяжелый рок с винила намекал, что драки здесь не редкость. Однако бармен, субтильный парень с глазами монаха-схимника, жестом раздвинул мужиков, и те покорно освободили нам место.
- Привет, Янчик, - он перегнулся через стойку и чмокнул ее в щеку. – Давно тебя не было. Как обычно?
Она кивнула, и перед нами моментально оказались два мутноватых шота с резким запахом какой-то травы. Глядя, как лихо опрокинула свой Яна, я утратил бдительность и тут же поплатился.
- Что… это? – с трудом выдавил, когда наконец удалось вдохнуть.
- Геннадий, - пожал плечами бармен.
- Кто?
- Не кто, а что. Шот «Геннадий». Имбирный самогон с бузинным сиропом. Шестьдесят градусов. Что, не зашло? Бутербродик с килечкой?
Килечку с бузинным сиропом? Да они что тут все, с ума поспрыгивали? «В Питере – тире – пить»*****?
- Идем дальше? – предложила Яна, когда я, отказавшись от килечки, выложил на стойку пятисотку, а бармен ловко накрыл ее ладонью. Сдачи явно не предвиделось.