Встала и вышла в холл. Остановилась в коридорчике, ведущем к туалету. Кажется, здесь здорово не хватало невыключенного телевизора.
Б…!
- Яна!
Он целовал меня, прижав к стене, и я снова, как когда-то давно, задыхалась, запрокинув голову и подставляя шею его губам. Тянулась ему навстречу и плавилась под его руками, которые были везде: на бедрах, на талии, на груди...
Господи, что я делаю? Ведь и это тоже - не мне!
- Яна… поехали… Подожди секунду…
Тяжело дыша, он привалился к стене, закрыл глаза и стек на корточки.
С приплыздом, товарищи!
Вадим
- Саныч!
Веки весили по тонне каждое. Почувствуй себя Вием. Свет ударил по глазам ядерным взрывом.
- Саныч, я, конечно, дико извиняюсь, но через час нас ждут у Ковалева.
- У кого? – просипел я, шлепая железобетонными губами.
- Договор подписывать на прямые поставки.
- Твою мать… Который час?
- Почти одиннадцать.
Со второй попытки глаза все-таки удалось открыть. К горлу тут же подкатило. Добежать… то есть доползти по стеночке до унитаза каким-то чудом успел. После этого капельку полегчало.
- Найди мне шипучку какую-нибудь, - попросил Володю, прополоскав рот, и полез в душ.
Каждая капля, падая на голову, выбивала шахту до самого мозга, который отзывался негодующей отборной матерщиной. Эхом отвечал желудок. Печень – говорят, она не болит, ну да, она и не болела, просто лежала в боку тяжелым комком липкой глины. Колено молчало – ну и на том спасибушки.
Конец ночи размыло блюром. Последнее, что помнилось отчетливо, - самокаты. И как обнял Яну за плечи. И да, страшно хотелось ее поцеловать, но побоялся все испортить. А вот дальше расплывалось. Только несколько ярких флешей, разрывающих темноту.
Я о чем-то говорил ей, нависнув над столом, держа в руке стопку с очередной цветной дрянью. Быстро, сбивчиво, как будто боялся, что не захочет слушать, перебьет. Но она слушала – и в глазах было то, что я так хотел увидеть. Настоящий, неподдельный интерес. Но вместе с ним - сочувствие? Наверно, жаловался, плакался в жилетку? Позорище!
А потом эта песня, которая каждый раз рвала меня в лохмотья.
«Девчонка-красавица в красном платьице, в ночь…»
Кортина-д'Ампеццо, десять лет назад. Ночной клуб, где мы с парнями из команды праздновали окончание очередного этапа Кубка мира. Она вошла и остановилась у двери. Красное короткое платье, точеные ноги, разлетевшиеся по плечам светлые волосы. Я поймал взгляд, похожий на удар клинком, встал и направился к ней, как загипнотизированный, даже не зная, что скажу.
«Добрый вечер…»
«Добрый. Вы ведь Вадим Чупин, да?»
«Да. А вы?»
«Дина».
«Не хотите к нам присоединиться?»
Она не ответила, только улыбнулась и пошла за мной…
«Неземная»... Когда услышал первый раз, не так давно, как под дых ударило. Три года как развелись, и сам же на развод подал, а всколыхнуло – только так. А песня эта словно преследовала. И каждый раз вспоминал тот вечер. И ту ночь, когда предложил ей выйти за меня, а она отказалась. И вдруг какой-то хмырь вылез и начал петь. Не выдержал, отобрал микрофон. Смотрел на Яну, а видел Дину. И… как будто попрощался с ней. Отпустил? Кто бы знал.
А последнее – как целовал Яну в коридоре и хотел ее так, что, наверно, готов был трахнуть прямо там, прижав к стене. И вдруг показалось, что все это уже когда-то было.
А потом… как будто погас свет.
На столике стоял стакан с мелко пузырящейся жидкостью, рядом что-то накрытое металлическим колпаком. Открыл – яичница с беконом и пара тостов. Желудок съежился иголками внутрь.
- Не могу…
- Саныч, ну что ты как маленький, - скривился Володя. – Надо. Ешь давай. Если не хотим опоздать, через десять минут выходить. Ну ты дал дрозда.
- Ни хрена не помню, - насильно впихнул в себя кусок. - Как вообще здесь оказался?
- Как… кверху каком. Ты когда не маякнул, как договаривались, мы сначала с Тимом особо не беспокоились. Он сказал, что ты с дамой ушел пешочком. Звонить не стали – вдруг малину испортим. Но часика в три уже начали стрематься. Я звонил, он звонил – ни фига. «Абонент не отвечает». Потом Тиму ответил женский голос. Так и так, Чупин в дрова, может, заберете? Поехали на Думскую, там то ли бар, то ли клубняк, и ты дрыхнешь в холле на диване. И девчонка какая-то рыжая в джинсиках. Ну чего, сгребли тебя под белы рученьки, загрузили в машину.
- А она что?
- Ее до дома довезли, по пути было.
- И что она сказала? – кое-как проглотив еще кусок, я потянулся за стаканом.
- Да ничего, - пожал плечами Володя. – А что она должна была сказать? Это ты с ней так отжигал мощно?
Не ответив, я подошел к шкафу, достал чистую рубашку. Костюм висел на вешалке, в относительном порядке. Представил, как они с Тимуром вдвоем меня из него ночью вытряхивали. Стыдобища. А уж как стыдно было перед Яной, которая наверняка не представляла, что со мной делать... Хорошо, что догадалась Тиму ответить. И ведь даже телефона ее нет, чтобы позвонить и попросить прощения.