– Та, но кте ше путу я? – спросил Валвик. – По-францусски я не кофорю, снаю пару слов, и все; но я умею шонклировать тарелками, – с надеждой прибавил он, – и икрать на пианино…
– Вы умеете играть на пианино? – Пегги оживилась. – Тогда… все в полном порядке. Потому что, видите ли, остальные роли со словами очень маленькие – рыцарь Роланд, рыцарь Оливер и разбойник Терпин. Их текст будет произносить Керт. Я в общих чертах подскажу ему – это всего несколько слов; но то, что он будет говорить, значения не имеет, так как в это время капитан будет громко играть на пианино какую-нибудь бравурную музыку…
Морган расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Нарастающее возбуждение от шампанского побуждало его прыгать и кричать; усталость испарилась. Он оглянулся на сияющую миссис Перригор, которая уселась на живот бесчувственного дядюшки Жюля и кокетливо поглядывала на него. Планы снова начали роиться и плясать у него в голове.
– Здорово! – вскричал он, хлопая в ладоши. – Во имя Господа! Мы овеем себя бессмертной славой, даже если не сделаем больше ничего! Затея чертовски рискованная, можно сказать, безумная, но мы это сделаем! Мы им покажем! Пошли, капитан, переоденемся в форму – времени нет…
Времени и правда не было. Сверху, из зрительного зала, доносились все более стройные и настойчивые аплодисменты; шум голосов усилился; от криков на потолке закачалась люстра. Пегги лишь на минутку остановилась, чтобы наскоро пошептаться с Уорреном и пожелать ему удачи, и тут же ринулась доставать грим.
– И здесь, – продолжил Морган, возбужденно сбрасывая куртку, – в игру вступает миссис Перригор. Ребята, возблагодарите милосердные звезды, пославшие ее сегодня нам…
– Хо-хо! – возрадовалась миссис Перригор. – О, вы совегшенно, совегшенно ужасный чевовек, вы не довжны говогить такие вещи! Хи-хи!
– …потому что, – продолжал он, хлопая Уоррена по груди, – она поможет нам избавиться от людей, которые должны были сегодня исполнять роли в костюмах. Разве непонятно? За кулисами не должно быть никого, кроме нас. Кажется, эта мадам Кампозоцци должна была играть на фортепиано, а какой-то русский – на скрипке? Да, а парочка каких-то профессоров должна была изображать воинов…
– О господи! Я о них совсем позабыла! – вскричала ошеломленная Пегги. – Хэнк, но как же мы…
– Легко! Когда они явятся, миссис Перригор посмотрит на них ледяным взглядом, как она умеет, и скажет, что их места заняты. Она – организатор концерта, и они ей подчинятся; иначе будет скандал, и нас мигом разоблачат… Слушайте! – Он круто обернулся к ней. – Ведь вы согласны, правда? Миссис Перригор! Синтия! Ведь вы сделаете это для меня? – Голос его был медоточив.
Организаторша концерта не наградила его ледяным взглядом. Она сказала: «О, вы ужа-асный, ужа-асный чевовек!», встала и обвила его руками за шею.
– Нет, послушайте! Погодите немного… да послушайте, Синтия! – в отчаянии молил Морган. – Послушайте, мне нужно вам кое-что сказать. Да отпустите же меня, черт побери! Говорю вам, нельзя терять ни минуты! Позвольте, я сниму жилет…
– По-моему, вы выразились недостаточно ясно, – критически заметил Уоррен. – А если бы вас сейчас увидела ваша жена, старый вы греховодник? Отпустите сейчас же бедную женщину!
– Хэнк, вам просто необходимо привести ее в чувство, чтобы она говорила с ними! – воскликнула Пегги, летая по комнате. – О, к-какой уж-жас! К-как мы уж-жасно обх-ходимся и муч-чаем этих прот-тивных пьяниц!…
– Кто это ужасные пготивные пьяницы, осмелюсь спгосить? – поинтересовалась миссис Перригор, внезапно отрывая пылающее лицо от плеча Моргана.
– Дорогая, я только хотела сказать…
Снаружи по двери забарабанили, отчего заговорщики застыли на месте.
– Синьор Фортинбрас! – позвал голос с сильным итальянским акцентом. Стук повторился. – Синьор Фортинбрас! Это есть я, синьор Бенито… Фуриозо… Кампозоцци! Синьор Перригор, она хочет знать, весь ли вы в порядок. Она…
Пегги с трудом обрела дар речи и дрожащим голосом проговорила:
– Синьор Кампозоцци, с ним все в порядке. Она… то есть он переодевается. Пожалуйста, возвращайтесь через пять минут. Миссис Перригор хочет поговорить с вами.
– А! Хор-рошо! Десять минута – и мы начинать. Хоррошо! Хор-рошо! Я очена рада это слышать. Синьор Иван Слифовиц сказала мне, – как и все латиняне, синьор Кампозоцци не отличался тактичностью, – она думает, может быть, вы слишком много пить джин…