— А Юля? — спросил Серов.
— И Юлька с ними! Смотрит и улыбается, как будто перед ней в цирке клоуны кувыркаются. Тьфу!
— И что дальше?
— А дальше я призвал их к ответу, а этот. — он зло глянул на сына и сплюнул семечки на пол, — этот говнюк наводит на меня обрез и стреляет прямо в упор! В родного отца! Убить меня задумал, падла малолетняя!
— Да не собирался я тебя убивать! — не выдержал Гоша и повернулся к Серову. — У меня были заряжены светозвуковые патроны — они оглушают и ослепляют, но убить ими невозможно. К тому же я стрелял вверх! Я же не идиот!
— Это ты-то не идиот?! Да тебя из спецшколы для слабоумных отчислили!
— За поведение!
— За тупизну! Ты нахрена гомиком заделался?
— Я не заделывался! Оно само! — заорал Гоша. — Я хотел только, чтобы ты не трогал Юльку и Андрея, они ни в чём не виноваты! Я хотел их защитить!
— Защищать петуха и шалаву — это зашквар! По законам зоны тебя бы уже опустили!
— Да плевать мне на зоновские законы! Ненавижу тебя! Всю жизнь указываешь, как жить, а сам ничего не добился! Юльку довёл до нервной трясучки, мать превратил в привидение!
Серов не вслушивался в разгоревшуюся перебранку, он смотрел на лицо Гоши. Три дня назад он тормознул «Лендкрузер» на полной скорости, чтобы непристёгнутый пацан приложился мордой о торпеду. Радовался, когда из носа у него закапала кровь. Но сейчас лицо Гоши напоминало кусок сырого мяса: лиловые синяки покрывали скулы, нос распух, как сизая картофелина, а глаза с полопавшимися сосудами едва открывались под опухшими веками. Футболка на груди была залита кровью.
Не обращая внимания на хозяина дома, Серов подошёл к Гоше и осторожно взял его за плечи. Повернул к себе:
— Это он тебя избил?
— Да, — шмыгнул Гоша.
— За то, что ты хотел защитить Юлю и Андрея?
— И за это тоже.
— Где они сейчас?
— Не знаю. Убежали, пока отец меня... воспитывал.
— Слышь, ты, — подал голос отец. — Убрал свои грабли от моего сына! А то понаедут московские хлыщи в костюмах, а у нас потом растёт поголовье петухов и целочки лопаются, как мыльные пузыри. Чпок-чпок! Гы-гы!
Больше не сдерживая ярости, Серов скинул пиджак и шагнул к дивану. Сграбастал толстяка за майку, оторвал от дивана и свободной рукой начал наносить точные удары в нос и челюсть. За Юльку, за её мать, за искалеченного малолетнего бандюгана, за всё, что этот дегенерат натворил за свою никчёмную жизнь. Во все стороны летели слюни и шелуха от семечек. Потом полетели красные брызги.
— Хватит, Егор Константинович, — тронул его за локоть Гоша. — Не стоит он, чтобы мокруху на себя брать.
Серов остановился и бросил обмякшее тело на диван. Вытер руки о штаны.
— Ты не знаешь, куда они могли пойти? Я должен срочно найти Юлю, это важно.
— Нет, не знаю, но я пойду с вами. Мне нужно найти Андрея.
Почему-то Серов вспомнил, как они с Гошей познакомились. Тогда он смотрел на него волком, грубил и принципиально «тыкал». А сейчас перешёл на «вы» и называл уважительно, по имени-отчеству.
— Таким образом, в естественных условиях у орангутанов врагов нет, — сказал Николай
Дроздов. — Правда, среди местных жителей распространено мнение, что орангутаны ведут жестокую войну с крокодилами и при случае убивают их, прыгая им на спину и ломая хребет.
65. Не такой уж подлец
Они вышли на улицу. Тучи заволокли небо, кроны деревьев шумели и гнулись на ветру.
— Что будем делать? — спросил Гоша и осторожно сковырнул корочку крови с подбородка.
— Сначала ещё раз позвоним, — ответил Серов.
— Хорошая идея.
Они оба достали телефоны и принялись звонить. Серов вслушивался в гудки и понимал, что она не возьмёт трубку. Он бы на её месте не взял. Гоша тоже молчал, держа свой по-коцанный мобильник у покоцанного уха.
Откуда-то донеслась музыка — причём две песни сразу. Одну Серов быстро узнал — это была квиновская «Шоу маст гоу он», а вторая... Похоже, это был саундтрек к популярному голливудскому фильму про садиста-доминанта, который он когда-то смотрел.
— Откуда эта музыка?
Гоша закрутил головой, прислушиваясь. Потом указал грязным пальцем на чистенький Андрюшин дом:
— Это там! Пойдёмте! Они, наверное, не заходили домой — так и удрали в одних пижамах. Даже телефоны не взяли.
— Каких пижамах? — не понял Серов, но Гоша уже помчался в дом.
Серов зашёл вслед за ним в сени и огляделся. Кажется, никого не было дома, только в одной из комнат топал Гоша.