— Ну, пожалуйста, — взмолилась Садира, вися в могучей руке великаныша. Девушка даже не доставала до земли ногами. — Пожалуйста, позвольте мне хотя бы отнести эти сучья Маруту. Я уверена он позволит мне вернуться к вам.
Темплар в сомнении прикусил губу, но потом решительно покачал головой.
— Я не знаю этого Марута. У меня нет никаких оснований полагать, что ты вернешься.
— Марут — уважаемый мастер, — возразила Садира. — Он верный подданный нашего короля, — ее лицо против воли исказилось гримасой боли.
— Если на девушке останется хоть один синяк, — угрожающе процедил темплар, обращаясь к держащему Садиру великанышу, — я натяну твою шкуру на барабан!
Стражник чуть не уронил Садиру на землю. Открыв от изумления рот, он уставился на темплара.
— Я никак не могу тебя отпустить, — виновато сказал темплар Садире. — Я должен конфисковать каждого раба, входящего в ворота Тира.
Садира поняла, что страх перед начальством в темпларе куда сильнее желания обладать хорошенькой рабыней. Учитывая заклинание, это казалось почти невероятным, однако… Девушка решила испробовать другой подход.
— Если я к закату не доставлю Маруту эти сучья, — она указала на брошенный на дорогу тюк, — мой хозяин не закончит работу над мотыгами. А сдать их Департаменту Строительства он должен уже завтра утром.
— Ты же говорила, он делает топоры? — проворчал один из великанышей.
— Обычно он действительно делает топоры, — ответила Садира, не отводя глаз от темплара, — но сейчас нужда в кирках так велика, что ни на что другое просто не остается времени.
— Я слышал что-то подобное, — к великому облегчению Садиры кивнул темплар.
— Если Департамент Строительства не получит обещанную партию мотыг, работа на каменоломнях может остановиться. А тогда встанет и строительство… Что если вы проводите меня до мастерской Марута, — предложила она, глядя в глаза темплару, — а когда я отдам своему хозяину сучья для рукояток, отведете меня обратно. Уверена, ваш начальник оценит такую инициативу. И я тоже…
Она многозначительно улыбнулась чиновнику и тут же снова зарделась, как бы от стыда. Самое главное было не переиграть — темплар должен считать, что он и в самом деле ей нравится. Задача упрощалась тем, что ему самому до смерти хотелось в это верить.
— Да не слушай ты ее, Пеган, — прогудел на ухо темплару один из великанышей. — Ты и так можешь сделать с девчонкой все, что захочешь.
Садира отшатнулась, изобразив на лице неуверенность и страх.
— О чем он говорит? — дрожащим голосом спросила она у темплара. — Что вы хотите со мной сделать?
Успех превзошел все ее ожидания. Взбешенный тем, что глупое замечание стражника превратило интерес девушки к его особе в заурядный страх, темплар резко ткнул великаныша пальцем в живот.
— Молчать! — проревел он. — Или ты сам будешь завтра таскать кирпичи на стройке. — Он повернулся к полукровке. — Не волнуйся. Я ничего не собираюсь с тобой делать.
— Я не поняла, о чем он говорил, — Садира отступила еще на шаг. — Что может маленькая рабыня сделать такому видному мужчине, как вы?
Темплар с ненавистью поглядел на стражников.
— Когда стемнеет, закройте ворота, — сквозь зубы приказал он. — И ждите моего возвращения.
— Но…
— Делай, как я сказал, Так! — прикрикнул темплар на сбитого с толку великаныша. — И не спорить мне тут!
— Веди, девочка, — повелел он Садире. — Надеюсь, до мастерской твоего хозяина не слишком далеко…
Подобрав тюк с сучьями, Садира закинула его за спину. Она прошла мимо ржавых ворот сквозь, проход в крепостной стене. Темплар следовал за ней по пятам. На другом конце прохода, на обочине стояла огромная гранитная глыба. Каждые два-три года, когда в каком-либо из близлежащих городов кончались запасы продовольствия, у стен Тира появлялась армия, стремящаяся опустошить и без того полупустые королевские хранилища. Тогда какой-нибудь высокопоставленный темплар с помощью колдовства поднимал гранитную глыбу в воздух и затыкал ею проход в стене. Когда война кончалась, глыба возвращалась на место.
Когда Садира вошла в город, перед ней предстало зрелище, поразившее ее даже больше, нежели стоящий у ворот темплар. Раньше Тир всегда приветствовал ее скрипом колес и шумом толпы. Сегодня город словно вымер. Широкий бульвар, тянувшийся вдоль городской стены, был почти пуст — лишь двое ремесленников куда-то спешили по своим делам, да несколько роскошно одетых торговцев, не поднимая глаз от мостовой, торопились домой из лавок. Расположенные напротив ворот маленькие кабачки, обычно бойко торговавшие едой и вином вплоть до рассвета, дружно чернели мрачными, неприветливыми окнами. И куда только подевались так хорошо запомнившиеся Садире запахи — ароматных печеных ротгрубов, пряных силвербрушей, настоявшегося нектара канка. Вместо них в воздухе витало нечто иное… Зловоние и кислый привкус разогретого на солнце камня.