– Интересно, как давно он тут ошивается,– прикинул незадачливый мастер, проспавший всё утреннее занятие. – Неужели целых три часа сидит тут и на меня пялится?
Дэлвиг заметил, что мастер наконец проснулся и расплылся в улыбке.
– С добрым утром,– в его голосе не было ни намёка на какое-то неудовольствие,– ты, наверное, хочешь сначала позавтракать.
Первой реакцией Вертера было вскочить, умыться и приступить к запоздалому уроку, но после слов Дэлвига он сразу почувствовал такой голод, что с трудом дождался, пока его ученик накроет на стол. Вертер насыщался, а ангел сидел напротив, подперев голову рукой, и с удовольствием наблюдал, как его учитель сметает всё подряд, а потом с надеждой смотрит на холодильник на предмет добавки.
– Вертер, а что ты собираешься делать с трофейным мечом? – спросил он, когда довольный мастер наконец откинулся на спинку кресла с чашкой кофе.
– Сам не знаю,– отозвался тот,– хочешь – забирай.
– Спасибо,– Дэлвиг снова заулыбался,– очень хочу.
Вертер посмотрел на него с подозрением. Вот уж чего он не ожидал от этого доморощенного философа, так это страсти к холодному оружию. Если честно, фехтовальщик из Дэлвига вышел совсем никакой, тот и сам это понимал, но ничуть не расстраивался. Как будто это было не главное. А главным для нерадивого ученика были беседы с учителем и вовсе не о фехтовании, как можно было бы предположить, а о жизни самого Вертера. Больше всего Дэлвига интересовала его жизнь в монастыре. Он мог часами слушать про то, как Вертер по утрам встречал рассветы на крыше монастырской библиотеки, как солнечный диск, неспешно выплывал из-за горы, и клочья ночных облаков стекали с гор на дно долины, как солнечные лучи постепенно выпивали остатки тумана, и сквозь полупрозрачную дымку начинала проступать золотая крыша женского монастыря, про то, как уносилось сознание Вертера вместе с ритмичным боем барабана и протяжной мелодией мантры во время пуджи в храме защитников, про улыбчивого и немного снисходительного Ринпоче и про благословение Его Святейшества, после которого ходишь в эйфории до самого обеда. А Вертеру и самому нравилось вспоминать о трёх годах, проведённых в бонском монастыре. В сущности, это были единственные мирные годы в его жизни. Нет, он бы уже не хотел туда вернуться, это всё осталось в прошлом. Вертер нашёл свой путь, и это не был путь монаха. Но вспоминать было приятно.
***
Дэлвиг стоял, опустив голову, и старался отвести глаза от внимательного взгляда отца.
– Я не понимаю,– Антон поднял голову ангелочка за подбородок,– зачем тебе это нужно. Дэвика сама так решила. Я отговаривал, как мог.
– Никто не должен погибать в одиночку,– грустно ответил Дэлвиг. – Это несправедливо.
– Тоже мне, спаситель человечества,– выругался про себя Антон,– и ведь нашёл же достойный объект для приложения своих способностей. Как будто нет нормальных людей.
– Она просто заморочила тебе голову, как раньше Вертеру,– Антон строго посмотрел в глаза сыну,– ты с ней спал?
– Ты спрашиваешь, был ли у нас с Дэвикой секс,– уточнил не в меру развитый сыночек,– да, был. Я нарушил какое-то табу базовой Реальности?
– Вообще-то, да,– усмехнулся поборник нравственности,– у нас не принято спать с чужими женщинами.
Антон с тоской смотрел на ангелочка, ещё одну жертву ненасытной стервы, которая сама себя приговорила к пожизненному заключению, а теперь готова была утянуть за собой в могилу наивного и неопытного паренька.
– Если ты про Вертера, то они тогда уже расстались,– Дэлвиг даже не пытался оправдываться, просто объяснял,– и больше их пути не пересекутся.
– Хотелось бы верить,– подумал Антон. – А то как бы не пришлось вас разнимать, как бойцовых петухов.
Антон поймал себя на том, что принял самоуверенное заявление ангела, как должное, даже не подвергая сомнению его умозаключения. С чего бы это? Может быть, Дэлвиг действительно что-то знал, или просто принимал желаемое за действительное? А скорее всего в нём просто говорили чувства? Влюбился ангелочек, как мальчишка. Антон пригляделся к Дэлвигу. Странно, но парень совершенно не выглядел влюблённым. Его голос был спокойным, жесты расслабленными, в глазах никакого лихорадочного блеска. А ведь речь шла о его жизни, вернее о скорой и насильственной смерти. Так ради чего он был готов умереть?
– Дэвике очень нужно было поверить, что она кому-то нужна,– продолжал свои объяснения ангел. – Она ведь очень одинока и зависима. Я просто оказался рядом. А любит она всё равно Вертера.