Тем временем кровь на свитере Кравченко оказалась той же группы, что и кровь жертвы. Но он настаивал на своей невиновности, утверждая, что это могла быть кровь его жены, которую он ударил в лицо во время ссоры. Ему не повезло — у его жены и у погибшей оказалась одинаковая группа крови. И сперма, обнаруженная в теле жертвы, была той же группы, что у Кравченко.
Несмотря на то что сокамерник каждый день, как только он возвращался с допроса, безжалостно его избивал, Кравченко доказывал свою невиновность с отчаянием действительно невиновного (а может быть, действительно виноватого?).
Но Кравченко — убийца, алиби убийцы обязано было быть ложным, а ложное алиби можно разрушить. Задержали Галину, жену Кравченко, по подозрению в той самой краже, за которую забрали ее мужа. Он уже сознался в ней, подчеркнув, что кражу совершил один. Но милиция и тут все знала: считала их парой мелких, трусливых воров, специализирующихся на квартирных кражах. А потому какая разница, вместе они совершили эту кражу или он один? Милиция была готова предъявить обоим, и ей и мужу, обвинение в пяти кражах, совершенных между декабрем 1977 года и 23 января 1979 года. Общая стоимость похищенного равнялась 1358 рублям 40 копейкам.
Но когда Галина призналась, будто они действительно воровали вместе, она, к своему удивлению, обнаружила, что людей, ее допрашивавших, — это были не следователи, как того требовал закон, а оперативники милиции — на самом деле кражи не интересуют.
Когда эти люди сообщили ей, что ее муж в 1970 году совершил изнасилование с убийством, это стало для нее потрясением. И уже настоящим шоком было их утверждение, что ее задержали как соучастницу в убийстве Лены Закотновой, в котором обвиняется ее муж и которое, как ей сказали, произошло в ее доме. Милиция разъяснила ей, что соучастие в убийстве — серьезное преступление, влекущее за собой долгое тюремное заключение.
Все стало ясно. Человек, с которым она жила, который бил ее, когда был сердит, — этот человек лгал ей о своем прошлом и ни разу не сказал ей о главном: что он изнасиловал и убил девушку. Теперь этот человек потянет ее с собой в тюрьму, как он до того втянул ее в кражи. И еще было ей ясно: она может избежать тюрьмы, если даст показания, которые от нее хотят получить. А хотели всего-то пустяк: просто чтобы она сказала, что муж пришел домой поздно и был пьян. Она не думала его предавать, она любила его. Но альтернативой были годы в тюрьме, а ведь у нее ребенок…
Когда жена Кравченко показала, что ее муж пришел домой не в шесть, а в семь тридцать и не трезвым, а пьяным, появилась легальная возможность задержать другого свидетеля, Татьяну Гусакову, — по обвинению в даче ложных показаний. Иные люди не выносят и часа тюрьмы, и она была именно из таких. Она кричала и билась о тюремную решетку. Они знали: эта сдастся быстро.
Татьяна Гусакова не только изменила показания о времени возвращения Кравченко домой и о том, что он был трезв, она теперь припомнила некоторые важные подробности их разговора по пути к троллейбусной остановке.
Он сказал ей:
— Татьяна, ты бы поверила, если бы я тебе сказал, что изнасиловал и убил девчонку?
— Перестань нести чепуху, — оборвала она.
— Да я просто пошутил, — сказал Кравченко.
Теперь закон требовал, чтобы Кравченко дали возможность очной ставки с лицами, его обвиняющими.
— Ты с ума сошла? — кричал он жене.
Но даже в его присутствии ни она, ни Татьяна Гусакова не изменили своих показаний. Кравченко увели обратно в тюрьму, где его ждал избивавший его сокамерник. Теперь, когда воля его была сломлена, признание не заставило себя долго ждать.
Хотя обеих свидетельниц к тому времени держали дольше, чем разрешает закон, отпустили их только после очной ставки с Кравченко. В последующие недели милиция продолжала их навещать, чтобы удостовериться, что они не передумали и не изменили показаний. 16 февраля 1979 года, за неделю до того, как ему исполнилось двадцать шесть лет, Александр Кравченко признался в изнасиловании и убийстве Лены Закотновой. Конечно, в такой эмоционально напряженный момент память человека может стать небезупречной, и, напоминая ему о некоторых существенных для дела подробностях, милиция просто подсказала то, что ему уже и так хорошо было известно.
Он даже добавил кое-что от себя, разукрасив свое признание: что был пьян и упал, и девочка даже подошла помочь ему, — они любят такие детали. Он также признался, что его вырвало после того, как он ее убил. Что касается ножа, то он бросил его в речку; возможно, уже в тот момент он рассчитывал, что речку протралят и ножа не найдут. Единственное, что знал Александр Кравченко, — он должен подготовиться к суду. Только в суде у него будет возможность рассказать правду и будет шанс, что ему поверят. А сейчас хотя бы прекратятся побои…