Были у Иссы и практические причины для того, чтобы учиться на юридическом факультете университета в Алма-Ате. Он считался третьим по значению в стране, а у Костоева не было шансов поступить ни в Москве, ни в Ленинграде. Подобно тому, как Чикатило не удалось поступить на юридический факультет Московского государственного университета, поскольку его отец сидел при Сталине, — не важно, что отца наказали за то, что он вернулся живым из плена, — черное пятно на его биографии осталось. Так и Костоев, бывший «спецпереселенец», не имел никаких шансов поступить в один из двух столичных университетов.
Но все же он, пусть и из деловых соображений, остался в Казахстане, стране его ссылки; это было тяжело, это не давало зажить душевной ране. Казахстан навсегда остался местом, куда сослали его семью, его народ, который был столь же виноват в измене или сотрудничестве с врагом, как был виноват он сам, Исса, в то время двухлетний. Казахстан навсегда остался тем местом, где умерли его сестра и два брата, где мать его сгибалась под ударами кнута и где наказанием за воровство был год тюрьмы за каждый килограмм украденного зерна. Не насмешка ли то судьбы, что изучать право ему пришлось в этом царстве беззакония.
Программа была рассчитана на пять лет, время, вполне достаточное, чтобы прояснить главные вопросы. Вскоре он с удовольствием, свойственным лишь немногим, понял, кем должен стать в жизни — следователем прокуратуры по уголовным делам. Более всего привлекало его искусство ведения допроса. Как установить и как сохранить психологический контакт с подозреваемым? Как завоевать доверие и прорвать оборону? Как заставить человека сделать то единственное, что он делать не хочет и что может стоить ему свободы, а возможно, и жизни, — сознаться в преступлении?
Помимо обычного курса обучения, нужно было выполнить еще два дополнительных требования. Каждый выпускник должен был написать дипломную работу, посвященную серьезному анализу какого-либо определенного аспекта права. К этому времени Костоев понимал, что следователь должен глубоко изучить человеческие характеры и, в частности, уголовные личности в их разнообразии. Главным оружием следователя должна быть логика, но она оказалась бы бесполезной без интуиции и опыта, без жажды именно та-кого рода встречи один на один.
Но все это лишь теория, обучение, книги. Костоев страстно жаждал реального дела. По счастью, вторым требованием, выполнение которого было необходимо для успешного завершения учебы, была практическая работа, своего рода проверка полученных знаний на практике.
Для такой работы он мог бы отправиться домой, в Чечено-Ингушетию, там, в недавно воссозданных учреждениях, он мог бы пройти стажировку. Однако Исса просил послать его на практику во Владикавказ.
Это удивило его друзей, но он им объяснил:
— В Ингушетии слишком многие знают моего отца, слишком многие знают меня. Я не хочу работать в окружении родственников и друзей, которые попытаются оказывать на меня влияние.
Помимо всего, и тут были свои практические причины. Владикавказ был расположен недалеко от дома. Он мог навешать родных и в то же время быть полностью независимым в своей работе.
Во время своей практики во Владикавказе на первых порах Исса был занят на самых незначительных делах: спекуляция, хулиганство — и вел их всегда под присмотром кого-либо из квалифицированных следователей. Тем не менее он получил возможность вести допросы, играть в эту роковую игру вопросов и ответов. Кроме того, он писал обвинительные заключения и проявил при этом незаурядные способности: знал, как выделить самые существенные детали и как построить логическую цепь, чтобы она вела читателя столь же уверенно, как охранник ведет арестованного в камеру. Один из обвинителей даже похвалил его перед другими, что принесло ему короткий миг славы и несколько недель излишних неприятностей. Куда существеннее оказался тот факт, что в конце первого месяца стажировки Иссы прокурор города поручил ему первое самостоятельное дело.
Девушка-подросток обвинялась в краже ювелирных изделий из квартиры, в которую она проникла под предлогом переписи детей школьного возраста. Она была освобождена до окончания следствия. Костоев вызвал ее на допрос повесткой, но она не явилась ни по первому, ни по второму вызову. Соизволила явиться лишь по третьему. Одета она была неряшливо и вела себя нагло. Костоев оставил ее ждать, сам отправился к прокурору и заявил: