Были тут разнообразные градации по типу использованного ножа, по признакам самозащиты, по наличию спермы на теле либо одежде пострадавших, по недостающим частям тела и органам. Сами же убийства классифицировали по году, сезону, месяцу совершения преступлений, даже по дню недели, поскольку, например, искомый убийца, по-видимому, предпочитал вторник и четверг, а на третьем месте у него шла суббота. Отмечалось время, прошедшее с момента преступления до момента обнаружения тела. Во многих случаях находили только скелеты, их направляли судебным экспертам, специализирующимся на восстановлении лиц по костям черепа и остаткам тканей. В бюллетене публиковался также список подозреваемых, из которых имена двадцати двух наиболее подозрительных личностей выделялись крупным шрифтом, а остальные сорок четыре набирались мелким. Девятым среди двадцати двух главных фигур, обстоятельно отработанных на причастность к убийствам еще в 1984 году, числился Чикатило Андрей Романович, «задержанный на ж/д вокзале гор. Ростова за поведение, оскорбляющее человеческое достоинство, в связи с чем был осужден и понес наказание. Связь с операцией «Лесополоса» отсутствует. Группа крови А».
С наступлением лета в Ростове вновь началась паника. Родители боялись отпускать детей на песчаные пляжи левого берега Дона. Распространялись все более жуткие слухи о том, что детей раньше уводили из школ, а теперь, во время каникул, их уводят прямо с улиц, игровых площадок, с пляжей. Ростовские евреи молились, чтобы убийца был пойман, но не оказался их соплеменником — случись такое, начались бы погромы. На юге России все еще бытовали кровавые легенды о том, что евреи во время исполнения своих ритуалов приносят в жертву христианских детей. Ростовские армяне молились, чтобы убийца не оказался армянином. С этой нацией не были связаны какие-то особые мифы, но в них и не было нужды, чтобы развязать кровавый пьяный террор. И уж конечно с удвоенным усердием молились люди, в чьих жилах текла смешанная армяно-еврейская кровь.
И Костоев возносил свои молитвы — молитвы следователя, противоречивые и своеобразные. Чтобы убийца был жив. Чтобы он оказался здоров. И, как ни ужасна была сама эта мысль, чтобы он напал еще на кого-нибудь, чтобы можно было его в конце концов схватить.
Расследуя дело о коррупции, Костоев завоевал симпатии жителей Ростова. И все же летом 1987 года симпатии горожан иссякли. Как всегда, пляжи Дона были заполнены купальщиками, рестораны забиты гуляками, по лесным дорожкам бродили парочки. Но любителям летних удовольствий теперь не давали покоя: в небе непрерывно гудели вертолеты следователя Костоева, о каждой влюбленной паре немедленно докладывали наземным группам разъезжавшим в автомобилях, и те, прерывая любовные сцены независимо от того, на какой они были стадии, требовали предъявить документы.
Теперь Костоева проклинали с тем же воодушевлением, с каким его превозносили в старые добрые времена расследования дела о коррупции. Жители Ростова были рассержены не только потому, что им мешали наслаждаться летним отдыхом, но еще и потому, что убийцу до сих пор не поймали. Мысль о нем наполняла родительские сердца ужасом, заставляя их возносить Господу свои, родительские, молитвы: Боже, только бы не мой ребенок… Жители Ростова были возмущены: новая эра гласности лишь высветила то, что в прошлые годы было покрыто мраком неизвестности, выявила картину преступности. о существовании которой в их обществе, для них едва не идеалы ном. даже и помыслить было невозможно. Промелькнуло несколько сообщений об убийце, разгуливавшем по Ростову, но сообщения эти были столь сухи и официальны, что их появление лишь способствовало распространению все более и более жутких слухов. Теперь, когда пресса обрела свободу, люди узнали, что этот убийца намного ужаснее всего, что можно было себе представить.
Костоев беседовал с родителями убитых детей. Он понимал, что их до конца жизни будут терзать страдания и горе куда более тяжкие, чем у родителей тех детей, что погибли от несчастного случая или болезни.
В душе сотрудников следственной группы тоже накапливался горький осадок разочарования. Костоев видел это и на ежедневных совещаниях и на вечерних «посиделках». Многие из следователей начали терять интерес, относиться к работе спустя рукава. Но только не такие следователи, как Евгений Бакин, Владимир Казаков и Амурхан Яндиев. Они, как и Костоев, не теряли уверенности в успехе.