В это самое время по мосту через Грушевку проходила Светлана Гуренкова, та женщина, которая два дня назад с тревожным любопытством наблюдала, как немолодой мужчина разговаривал с девочкой в красном пальто. Светлана протолкалась сквозь толпу и убедилась в своих худших подозрениях. Позже в тот же день она сообщила милиции, что может быть свидетелем. Там записали ее имя и адрес.
Милиция приехала за Александром Кравченко вечером. Он знал, что по закону его могли задержать на три дня или арестовать на десять дней. После этого в любом случае ему либо предъявят обвинение, либо отпустят. Главным было то, какие именно вопросы зададут ему после обычных формальностей:
— Имя?
— Александр Кравченко.
— Дата рождения?
— 23 февраля 1953 года.
— Место рождения?
— Украина.
— Национальность?
— Украинец.
— Образование?
— Среднее.
— Партийность?
— Не состою.
Затем шли вопросы, действительно что-то значившие — и для них, и для него.
— Где вы были вечером 22 декабря?
— Я вернулся домой с работы после шести. В шесть десять. У жены Галины была гостья, Татьяна Гусакова. Я включил телевизор и посмотрел начало хоккейного матча. Но женщины не любят хоккея, и они попросили меня выключить телевизор, что я и сделал. Потом мы втроем поужинали и выпили пару бутылок вина. Говорили о том, как будем встречать Новый год. Татьяна хотела, чтобы мы с женой встретили его вместе с ней и ее мужем, но я сказал, что, возможно, мы пойдем к брату моей жены. Около девяти я проводил Татьяну до остановки троллейбуса и сразу вернулся домой.
Ему повезло, у него было алиби, которое могла подтвердить не только его жена, но и другой человек. Все, что милиции нужно было сделать, это привезти их и допросить по отдельности. И сразу станет видно, что он говорит правду.
По какой-то причине милиции потребовалось целых три дня — те три дня, в течение которых задержанного Кравченко можно было содержать под стражей, — чтобы допросить его жену Галину и их подругу Татьяну Гусакову. Каждая из них рассказала ту же самую историю: Кравченко пришел домой около шести, был трезв, посмотрел немного телевизор, потом они втроем вместе поужинали, выпив две бутылки вина. Они разговаривали о новогодних праздниках, работе, деньгах, потом Кравченко проводил Татьяну до остановки троллейбуса. Татьяна припомнила, что спросила Кравченко, не будет ли его жена ревновать. Показания совпадали. И потому когда 27 декабря истек трехдневный срок, у милиции не было причин задерживать Кравченко долее. В этот же вечер он был освобожден.
Примерно в это же время милиция появилась в доме Светланы Гуренковой, чтобы пригласить ее в отделение милиции Октябрьского района, где она по всей форме сделала заявление. Зрительная память этой женщины оказалась столь незаурядной, что с ней начали работать, и для этого вызвали художника. По мере того как она описывала высокого мужчину с покатыми плечами, в очках и шайке, художник делал эскизы, а она пыталась сверить свои слова с тем, что он рисовал. Наконец он сделал вариант, который она одобрила.
Когда копию рисунка принесли в ГПТУ‑33, его директор Андреев сразу же узнал в изображенном одного из своих преподавателей, Андрея Чикатило.
— Никому об этом ни слова, — предупредил милиционер перед уходом.
В тот же день 27 декабря двое милиционеров, производя дополнительный осмотр местности, прилегавшей к месту происшествия, наткнулись на пятна крови между домами номер 25 и 26, стоящими друг против друга по Окружному проезду. Они взяли образцы крови и оформили необходимый протокол для проведения лабораторного исследования.
Дом номер 26, как выяснилось, был недавно приобретен за 1500 рублей Андреем Чикатило. Его вызвали для дачи показаний. Он пришел с женой, которая подтвердила его заявление о том, что весь вечер он провел дома. Чикатило разрешили уйти. Но тем не менее он остался под серьезным подозрением. Жены лгут. Кровь указывала на его дверь. И директор училища, где он работал, по фотороботу опознал Чикатило. А соседи Чикатило по Окружному проезду, возвращаясь домой из кино около девяти вечера, заметили свет в доме номер 26 и тогда говорили меж собой, как, мол, хорошо, что сосед освещает им дорогу. Свет горел всю ночь, он продолжал гореть и на следующий день.