— Все, стоп, — прервал его Форманов. — Раз информация из Гамбурга мутная, послушай меня. Я получил твою шифровку рано утром и сразу запросил все, что можно, у МВД и ФСБ по Аникееву и Свирскому. Сведений, честно скажу, маловато, но ознакомиться уже есть с чем. Турецких убийц мы пока найти не можем. А вот московский наемник — очень любопытный персонаж — это действующий международный мастер по стрельбе из винтовки Анатолий Глаголев — ученик великого Кручинина, ну, помнишь, этого нашего чемпиона, которого ещё подозревали в нескольких заказных убийствах, но так и не сумели ничего доказать. Слишком серьезный оказался заказчик. Госзаказ, как говорили при советской власти. У нас, кстати, были данные на Кручинина, но меня вовремя тормознули. Ну, а ученичок его, понятно, даже и не представляет себе, на кого работал. Цепочка заказа на этот раз безумно длинная и наверняка рвется где-нибудь посередине в самом интересном месте. Я попросил проанализировать все трупы последнего месяца, но это же адова работа! А к тому же, кто сказал, что покушение не готовилось в течение, допустим, полугода. И наконец, вместо материалов допроса гражданина Глаголева, у нас только обрывочные данные прослушки, полученные через ФСБ. Ведь парнишка то сидит даже не в Лефортове, а в «частной тюрьме», то есть просто на чьей-то даче или квартире.
Кулаков слушал это все довольно внимательно, но все же думал параллельно о своем. «Частная тюрьма» заставила его усмехнуться и помотать головой, но вообще как раз то, что команда Аникеева могла отмазать убийцу не только от милиции, но и от ФСБ, уже не удивляло. Еще пара лет такой жизни, и мафиозники будут подменять собою все госструктуры, включая армию и МЧС. Меж тем Кулаков догадывался, что скоро в монологе Форманова возникнет пауза, и шеф, наконец, спросит о главном более предметно, чем вначале.
Так и вышло. Форманов встал, подошел к окну, посмотрел во дворик и проговорил:
— Ну, и с чего ты вдруг переменил мнение? Почему решил, что вся эта история все-таки будет касаться нашего ведомства.
— Так ведь я уже в Бадягине побывал и дискету прочел, которую Циркач для меня там оставил, а вместе с ней Маша, Андрюшкина жена передала мне запись последнего звонка Большакова из Москвы. Вот после этого, Михалыч, Турция, Германия, и Измайловский рынок — все склеилось. А не ты ли мне ещё весной давал в разработку «короля рынков»? Тогда это дело замяли, известно по чьей просьбе, а сегодня, когда «короля» не стало…
Форманов резко обернулся.
— Доказательства, дядя Воша! Где доказательства, что «королем рынков», на которого собирались открыть охоту, был именно Аникеев?
Кулаков молчал.
— Что, сплошная интуиция, которая в некоторых случаях дороже логики? — поинтересовался Форманов язвительно.
— Нет, — замялся Кулаков, — чистейшая логика. Видишь ли, Крошка, ну то есть Большаков узнал в лицо одного из замов Аникеева и уже успел мне сообщить об этом.
— И кто же он, этот зам?
— Агент БНД Клаус Штайнер по кличке Эльф, он же агент Моссада Миньян, он же польский разведчик Юриуш Семецкий, он же…
— Твою мать! — вырвалось у Форманова. — А Эльф не мог узнать Большакова?
— Не мог. Он его не видел. Ты забыл, наверное, на том задержании ребята работали порознь, только Циркач стоял рядом, но он был в очень хитром гриме. Крошка вообще сидел в баре к Эльфу спиной, ну а потом… Потом этот дьявол ушел, ты должен помнить…
— Да, да, конечно, — пробормотал Форманов и повторил с ещё большей экспрессией. — Твою мать!
Новая пауза была долгой. Кулаков успел размять и раскурить набитую какими-то опилками, но любимую с юных лет сигарету «Дымок», и за этим процессом напрочь забыл об «Импале» с ментолом.
И, наконец, до генерала Форманова дошло.
— Постой, где, говоришь, Большаков опознал Эльфа?!
— Не знаю точно. Может быть, в машине, а может, и в офисе Аникеева. Ты лучше глянь на расшифровку этого телефонного разговора. Это же поэма! Эльф называется старым другом по кличке Гном, служившим в Белорусском национальном десанте.
— Белорусский национальный десант — это сильно, БНД, значит, получается, — оценил Форманов, а потом словно ещё раз проснулся: — Ладно. Ты мне своими десантами имени Лукашенко зубы-то не заговаривай. Что делает Большаков в фирме Аникеева?
— Работает вместе со своей группой на ЧГУ, — не задумываясь отрапортовал Кулаков.
— Ой ли? — улыбнулся Форманов. — Не сходятся у тебя концы с концами, Владим Геннадич! Получается, когда ты спрашивал у меня разрешения подключить к работе группу Большакова, он уже работал. И не на нас — на Аникеева. Так, что ли?
— Не так. Большаков работал на себя. Но постарайся понять: я-то у тебя хотя бы пост фактум разрешения спросил, а Андрей меня вежливо так в известность поставил — и все…
Генерал-полковник Форманов вдруг начал неудержимо хохотать, хотя ситуация, скажем прямо, к этому не располагала.
— Я одну историю вспомнил, — пояснил он, наконец. — Про Льва Толстого и великого кинооператора Пате. Толстой, как известно, терпеть не мог кино во всех видах. Пате его втихаря снимал на перроне железнодорожной станции, а потом интеллигентному французу неловко стало. Он подошел и спрашивает: «Можно я буду вас снимать?» «Так вы меня уже снимаете!» — резко так отвечает Толстой. «Но мне неудобно как-то, — говорит Пате, — я бы хотел ваше разрешение получить…» «Хотели получить?! — говорит Толстой, окончательно озверев. — Так я вам не разрешаю этого делать!» После чего Толстой идет дальше, а Пате продолжает его снимать.
Кулаков даже не улыбнулся:
— Но ты же дал мне разрешение…
— Так я и не знал, что ты меня уже снимаешь…
Помолчали. Кулаков потянулся за второй чудовищно набитой сигаретой «Дымок».
— Кем был этот Иван Аникеев по данным из Гамбурга? — решил первым нарушить молчание Форманов. — По официальным сводкам МВД он обычный уголовный авторитет, державший все московские рынки.