Я вернула повязку на место. Яркий свет обрушился на мой разум, посылая в голову боль и радость.
Я могла видеть! Я вздохнула с облегчением.
Мне просто нужно было все время носить шарф. Ничего. Это было лучше, чем потерять зрение снова. Я старалась не расстраиваться, что не исцелилась. Не было смысла горевать по тому, чего не будет. Просто теперь все было так. Скулить не было смысла. Хельдра была права в этом.
Когда я посмотрела на клетку, она снова была ржавой и старой.
Им даже не нужно было ее прятать. Она и без того выглядела неприметно.
Но теперь я поняла другое — шарф был волшебным, чудом возвращал мне зрение, но подавлял второе зрение? Пока я носила его, я не видела духовное измерение, да? Я не видела то, что никто не мог видеть.
Я вернула зрение, но потеряла кое-что взамен. Я не могла найти путь домой без шарфа, но и не могла увидеть фейри в лесу с ним.
Как интересно сложилось.
Я спускалась по опасной тропе, опираясь на трость, хоть и могла видеть. Сланец слетал с края тропы на деревья внизу.
Я прошла так вслепую. Я была безумна. Мне стоило умереть, пока я поднималась тут. Но я не могла сдержать радость в сердце. Я снова могла охотиться! Я видела людей! И у меня была клетка, которая делала… что-то.
Если я смогу найти способ совладать с этим, может, я смогу пройти в тот круг камней и вернуть сестру.
Я приду за тобой, Хуланна. Держись.
Глава одиннадцатая
Когда что-то не видел, казалось, что это было всюду. У каждого поворота тропы, у каждого угла, за каждым деревом я будто видела фейри. Сияющих. Мне нужно было помнить, что произносить их название нельзя, или мой разум будет открыт.
Но если они могли управлять мной, заставляя меня думать определенным образом, разве я уже не проиграла бы им? Я снимала повязку и озиралась — хотя не было ничего аномального — так много раз, что сбилась со счета. Мне нужно было успокоиться и перестать вздрагивать от каждой тени. Я охотилась на хищников с отцом раньше. Спокойствие было главным.
Даже с моим зрением путь домой не был очевидным. Как только я спустилась с горы, лес перекрыл ориентиры в пейзаже. Тропа, по которой я шла прошлой ночью, пропала, словно ее и не было. Я шла на запад, следя за солнцем, но повернула ли на юг так, чтобы добраться до деревни? Если я повернула на юг слишком сильно, то доберусь до реки Маттервайн. Я должна была знать эту часть леса. Я должна была легко найти дорогу, но я еще не сходила с известных троп — не очень далеко, и каждое дерево и заросший малиной и камышами участок долины начинали выглядеть одинаково.
Страх наполнил меня от мысли, что я заблудилась тут, где фейри могли меня схватить. Я не давала страху победить, превратила его в гнев в голове. Они думали, что могли напугать меня и управлять мной? Я покажу им, что я — непростая добыча.
Буря собиралась в лесу. Ветер был таким сильным, что уносил все звуки, которые могли направить меня.
Спокойно, охотница. Спокойно.
Когда я вышла из леса на долину с кустами, я тяжело дышала, хотела пить и устала. Каменистая долина раскинулась передо мной, обломки камней, лишайники и спутанные низкие кусты смешались.
— Элли! О, это ты, как хорошо! — Олэн поднялся с камня, покрытого мхом, на котором он сидел. Из-за ветра я не услышала его мандолину.
Я ушла слишком далеко на север и вышла к горным равнинам, где Звездные камни охраняли вход в Фейвальд. Сожаление охватило меня сильнее, чем трепал ветер, когда я посмотрела на камни. Они казались простыми. Просто кольцо камней.
Круг камней, где пропала моя сестра. Кольцо, разрушившее мою жизнь.
И тут был Олэн, выглядел нервно, смотрел во все стороны. Но он был простым Олэном с овальным лицом и пятнами на коже, нервно горбящимся, стараясь не выглядеть слишком высоким. Он подошел ко мне, хромая, неловко потянул меня за длинную рыжую косу.
— Я должен был увидеть тебя за милю с этими рыжими волосами, Элли. Ты выделяешься в лесу как птица кардинал из долины. Но я подумал, что ты была призраком.
Я знала, что по виду судить нельзя было. Хоть я могла прожить без комментариев о моих волосах. Я знала, как он выглядел в другом измерении, это влияло на то, как я видела его тут.
Я решила убрать повязку, чтобы увидеть его нормально. Он вспыхнул, как только повязка покинула глаза. Он сиял ярко-синим и другими красками, его дух трепетал, размазанный, но был красивым. Овальное лицо выглядело сильнее, было что-то в челюсти, от чего он выглядел решительно. Он вдруг стал прямым и высоким, голову держал высоко, и я не удивилась бы, если бы на нее кто-нибудь опустил корону. Он был полон музыки. Словно она была частью него, как его плоть. Я вздохнула с облегчением.