— Не знаю, врачи скажут.
Меня положили на носилки, повезли к скорой помощи, там затащили в микроавтобус. В машине находилось пять человек. Одна женщина в белом, еще три мужчины в зеленом, а четвертый водитель. На значке женщины имя Екатерина Зубцова. С тех пор как меня вытащили из самолета, я ничего не чувствовал, не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Все закопошились, вкололи в меня штук пять уколов. Екатерина быстро сказала.
— Вася быстро в больницу у нас тут тяжелое состояние. У больного переломы рук, ног, позвоночник потрепан.
По всему телу почувствовал такое тепло. Рука задвигалась, затем вторая, после заработали и ноги. Один из мужчин заорал
— Что тут за хрень происходит?
Начав сопротивляться, врачи меня крепко держали. Я схватил Екатерину, а руку и с силой сжал ее. Один из мужчин вколол мне большой шприц. Силы ослабли. Екатерина все время смотрела на меня и повторяла.
— Парень успокойся, все хорошо.
Какой успокойся, вы, что за хрень мне вкололи?
— Это снотворное.
Я отпустил ее руку и вырубился.
Где я? Задал я себе вопрос, видя перед собой серую полянку, стоящего рядом человека в противогазе и в комбинезоне. Старый УАЗ, торчащий из земли. В этот момент на мне было не изорванное тряпье, а защитный комбинезон.
— Где я?
— Ты в зоне.
— Где?
— Зоне отчуждения.
— А ты кто?
— Я Мачете.
Глава 2.
Теперь я понимаю детей потерявших родных.
Очнувшись, я увидел больничную палату. Это была не просто палата для больных. Напротив, у меня висела плазменная панель, стены в синем цвете, большая комната. Кто- то не поскупился на мое содержание. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошли люди. Семь человек. Один в военной форме и инициалами ССП на плечах. Четыре молодых парня в белых халатах, и еще один, постарше всех по значку профессор. Военный, вместе с парнями, встал напротив и что — то записывали в блокнот. Профессор взял стул и сел рядом с кроватью.
— Тимур, как ты себя чувствуешь?
Имя мое знает.
— Да нормально. А вы кто?
— Я профессор Николай Дмитриевич Глазов. Тебя приставили ко мне. Тимур будь добр расскажи, что случилось в самолете?
Я рассказала все: о том, что со мной случилось. И как обрушился самолет.
В конце спросил. — А еще кто-нибудь выжил?
— Нет
Меня захлестнуло чувство одиночества. Не выдержав слез заплакал
— Поплачь, поплачь. Поможет — похлопал по плечу профессор. Лаборанты все смотрели то на меня с любопытством, то снова к себе в блокноты.
— Тимур, в самолете не происходило ничего необычного?
— А что — Полюбопытствовал я
— Ты… он недоговорил
— Хватит — прервал военный
Больше профессор ничего не сказал, все собрались и ушли. Через несколько минут вошла медсестра с едой. Она поставила поднос на тумбочку и с косым взглядом ушла. Взяв ложку, она раскрошилась в руке. За время пребывания в палате я слышал голоса из за двери. Но особенно отчетливо услышал один диалог касающийся меня. Один был знаком. Голос Глазова. Второго не знаю.
— Скажи нашим ребятам чтоб валили с этой чертовой Зоны отчуждения. — сказал незнакомец кому-то но явно не профессору
— Что с ним? — снова спросил незнакомец
— Все в порядке. Очень интересно, что случилось в том самолете, у этого парня очень большая сила. У него быстрая система регенерации. Его мозг работает на семьдесят процентов.
— Да из за этого мы и забираем его.
— Но когда вы отдадите мои деньги- спросил Глазов.
— Завтра, когда заберем — и на этом диалог закончился.
Не, пора линять отсюда. Не знаю, куда меня привезли и куда собираются увозить. Ну, Глазов ну сволочь продажная. Надо оглядеться, где я нахожусь.
Рядом с моей кроватью лежала одежда на ней записка: «Беги в Зону» и номер телефона снизу. Я молниеносно схватил её и спрятал под матрас. Кто-то хочет помочь, но кто именно. Одеваться не было резона. Только сейчас понял, что был белую футболку и зеленые штаны. Я встал с кровати и направился к окну. Охренеть меня привезли не в больницу, а в охраняемый военный объект. По всей вероятности он находился в городе. За высокими стенами с колючей проволокой возвышались высокие здания. Слышался шум автомобилей идущих пешеходов. На высоких вышках стоят стрелки и наблюдают. У входов и выходов стоят часовые.
Выход только один, через главные ворота, но их охраняют получше, чем саму базу. Стоят солдаты проверяют документы у приходящих и уходящих. Одна из вышек была впритык со стеной. Да, ну попал.
Весь последующий день я планировал, рассматривал, наблюдал. Меня терзало чувство одиночества и тоски к родному дому. Единственное что у меня осталось это золотой браслет, который мне подарила мама.