Дрей не нашел что ответить. Наверное, следовало уважать чужие тайны. Он кивнул:
— Если хочешь, ступай…
— Я не хочу. — Голос Стиллы был резок и хлестал, словно плеть. — Просто сделать это необходимо. И забудь о том, что было вчера, — я все понимаю.
Прежде чем он решил, как ответить, гноминя уже вышла из домика, лязгнув дверью. Дрея на самом деле беспокоила неопределенность после вчерашних… вернее, сегодняшних… черт! — он вовсе не то имел в виду. «Я все понимаю!»
— «Да ничего ты не понимаешь! …И я тоже».
Он еще раз покачал головой и, чувствуя сонливость, отправился досыпать.
Все равно заняться было нечем.
Дрей, наверное, был не таким уж великим специалистом по выражениям лица, но это он расшифровал мгновенно. Поэтому не стал подниматься из-за покосившейся столешницы, не стал вообще ничего делать, просто тихо спросил:
— Что, так плохо?
И Стилла, тоже не растрачивая себя на лишние и ненужные, суетные действия, устало присев на кровать и сообщила:
— Завтра утром возвращается Торн. Следовательно, сегодня ночью мы должны покинуть город — любой ценой.
И он сразу согласился с ней, потому что знал, чувствовал свою связь с Падальщиком — эту связь нельзя было разорвать, от нее невозможно было избавиться, и она, эта проклятая связь, обязательно бы свела их вместе, останься он в Гритон-Сдрауле. Подобное ощущение придет еще однажды, в коридоре Горы, когда он узнает из разговора с молодым альвом, что встречал его раньше, совсем младенцем. Точно так же накатит волна уверенности, что это что-то свыше, предназначение судьбы, от которого не уйти. В тот раз, правда, не будет столь муторно на душе, а вот сейчас Дрей лихорадочно, отчаянно пытался хоть что-нибудь придумать, что-нибудь, что поможет им выбраться из города. Ни черта не придумывалось.
— У тебя есть хоть какие-то мысли, что нам делать?
Стилла покачала головой:
— Решим по ходу. Экспромтом.
Дрей поставил себе это на заметку, нынче не время, но потом, в другой раз он обязательно выяснит, откуда простая гноминя вроде Стиллы знает такие словечки.
— До ночи остается только ждать, — завершила Горный Цветок. — Жди.
Разговор явно не клеился, да сейчас это было и неважно. Дрей старался обдумать все возможные варианты бегства. Получалось скудненько.
Хорошо все-таки, что он не отключается при сильной боли.
«Хорошо»?
Ну-у…
Но в любом случае осталось совсем немного. Совсем. Чуть-чуть. А потом он подумает о том, о чем следует подумать после освобождения. О еде.
Отвратительно? Совершенно верно, отвратительно, но другого выхода нет.
Сначала он кормил крыс, теперь… то есть не теперь, а когда он освободится, а это скоро, так что…
Ночной Гритон-Сдраул выглядел еще опаснее. Вообще-то Дрей его никогда и не видел днем, так, выглянул пару раз из мутного окошка, пока дожидался гноминю, но это, наверное, не в счет. И тем не менее, чувство витающей в воздухе угрозы сейчас, когда они со Стиллой вышли наружу, усилилось до такой степени, что хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в темный пыльный угол, свернуться калачиком и закрыть глаза — ничего не видеть, не слышать, не знать. Нужно было взять себя в руки («Смотри, — говорил он себе, — гноминя-то напугана не меньше твоего») — но взять себя в руки никак не получалось. Дрей нервно оглядывался, ожидая из-за каждого угла появления бог весть чего, бог весть что не появлялось, и от этого он нервничал еще сильнее.
Пустынные улицы города дергались из стороны в сторону, то сужаясь до почти полного исчезновения, то расширяясь и становясь унылыми площадями, по которым растерянно бегал ветер, раскачивая вихрастые макушки редких деревьев. Стилла объяснила, что в Гритон-Сдрауле введено чрезвычайное положение — «в связи с бегством крайне опасного преступника», — так что наткнуться на обычных граждан им не грозит, только на патрули. Дрей мрачно кивнул, но говорить ничего не стал. Во-первых, по его голосу Горный Цветок могла понять, что ее спутник напуган, а во-вторых, он ведь и не знал толком, как ответить. Стилла, впрочем, ничего подобного от него и не ожидала, она продолжала идти по мостовой, стараясь производить как можно меньше шума, и непременно останавливалась перед каждым перекрестком, настороженно выглядывая из-за угла и проверяя, все ли в порядке. Таким образом им удалось избежать столкновения со стражниками; в последний момент бессмертный и гноминя скользнули в подворотню, и отчаянно зевающие воители прошли мимо. Из их реплик можно было понять, что сами гномы боятся не меньше, чем «крайне опасный преступник», поэтому и выполняют свои обязанности спустив рукава. Голоса были слышны еще довольно долго, наконец затихли, и Дрей со Стиллой, выбравшись из подворотни, продолжили путь.
Патрули попадались еще несколько раз, но бессмертный с гноминей успевали спрятаться.
Постепенно Дрей понял, что узор улочек медленно, незаметно выводит их к краю Гритон-Сдраула, туда, где находились одни из ворот. Он до сих пор не мог решить, как же быть с охраной этих самых ворот, даже когда стало ясно, что здесь — единственный выход из города. То есть бессмертный не сомневался, что сможет убить всех стражников раньше, чем те с ним справятся, — но вот как раз убивать-то и не хотелось.
Осторожно поглядывая на свою проводницу, он начал постепенно догадываться, что послужило причиной ее просьбы. Если Стилла хотела покинуть Гритон-Сдраул и не могла этого сделать в одиночку, то только на помощь Дрея ей и оставалось надеяться. Потому что ему, пожелай он, выбраться одному из города не составило бы труда. Гномине было бы достаточно показать ему ближайший к внешней стене колодец, а там уж, по трубам и каналам, задерживая дыхание и регенерируя при необходимости, он бы выбрался. Но то, что было под силу Бессмертному, не годилось для Горного Цветка. Дрей не знал, что она собирается делать после побега и как жить дальше, но начинал догадываться о причинах ее нежелания оставаться в Гритон-Сдрауле. Наверное, если тебе приходится селиться рядом с тюремными подземельями, это что-то да значит.
Они добрались до Привратной улицы, здесь Стилла снова остановилась в подворотне и стала рассказывать. Узкий и длинный проход, который соединял Привратную с комнатой караульного поста и подъемным мостом, несколько раз поворачивал и был снабжен в стенах, сверху, многочисленными отверстиями — для какого-то там уровня обороны города. Суть в том, что войти в этот проход легче легкого, но вот выйти — если стражники вознамерятся тебя не пустить — почти невозможно. Если же все-таки они доберутся до караулки, то остальное покажется детской забавой. (В этот момент она посмотрела в глаза Дрея и смущенно замолкла, догадавшись, что выбрала не совсем удачное сравнение.) В общем, для того, чтобы облегчить задачу, она пойдет сейчас вперед и постарается отвлечь внимание стражников. И пускай бессмертный даже не думает возражать — это ее часть работы.
— Ты плавать умеешь? — спросил Дрей.
— Это еще зачем?
— Мост, — напомнил он. — Подъемный мост.
— Ну, — сказала гноминя. — Чем он тебя не устраивает? Пойдем по мосту.
Бессмертный тяжело вздохнул:
— Подъемный мост. Понимаешь?
Стилла тихонько засмеялась:
— Ты и вправду думаешь, будто его подняли? — махнула рукой и ушла в сторону прохода, велев ждать еще полчаса.
Мост таки подняли.
Дрей, снова начиная нервничать, излазил вдоль и поперек помещение караулки и прилегающие к нему подвалы и коридоры, нашел подъемный механизм, но оказалось, что тот накрепко заперт, а ключа поблизости нет. Подробности он выяснил чуть позже, допросив связанного начальника караула. Оказалось, ключ уносили в какой-то кабинет, чуть ли не генеральский, и там запирали — собственно, произошло это событие впервые за многие и многие ткарны — «в связи с бегством крайне опасного…». Дальше Дрей слушать не стал, раздраженно хлопнул дверью каморки, в которой лежали связанные стражники, и направился к Стилле.