– Какая любовь в нашем возрасте? – сказал себе Шнайдер. – Разве не смешно любить в сорок лет? Когда подвижность суставов и мыслей снижена уже наполовину, и понятно, что дальше будет только хуже. По утрам ноет нога, а к вечеру болит спина, шести зубов уже нет (спасибо ленинградской водичке) – и что тут можно говорить о любви? Успокойся, сердце, перестань нервно биться, через десяток лет тебя будут волновать только две вещи: теплый унитаз и прохладный кефир.
– Почему это десяток? Совсем не десяток! – возразил Шнайдер сам себе.
– Ну, хорошо, не десяток, – согласился Шнайдер. – Но все-таки. И плюс все это так невовремя.
– Но война-то заканчивается! – подумал он вдруг с надеждой. – И значит…
– В том-то и дело, что заканчивается война, – вздохнул Шнайдер, – и меня нас, Александр Максимович, ждать новое задание, вдали от Германии и от фрау Бауэр. И что будет потом? Что?!
– Живи сейчас, – оборвал себя Шнайдер. – сколько твоего сроку осталось? Насладись минутой, женщиной, лаской. Что там у тебя еще произойдет в будущем? Да и будет ли оно вообще? Доживем ли?
Неподалеку от Лейпцига Шнайдер заехал на заправку.
– Чего желает герр военный? – приветливо спросила его девушка на кассе, шустренькая, как лисичка.
Герр военный пожелал чашку чая себе и двадцать литров бензина "Мерседесу".
– Сейчас будет, – сердечно улыбнулась девушка.
Шнайдер сел за столик у окна и тут вспомнил, что именно на этой заправке он пять лет назад отравился бутербродом с колбасой. Тошнило и поносило его потом страшно, он загадил весь местный туалет. И кажется, именно эта рыженькая девица тогда стояла за кассой. Вот пять лет назад она, наверное, подсыпала ему пургену в рамкац борьбы с нацизмом, а сама все так же мило и приятно улыбается.
На всякий случай Шнайдер не стал пить чай. Путь до Швейцарии был не близкий, не хватало еще обгадиться прямо в "Мерседесе", прямо на кожаное сиденье. Сослуживцы потом до конца войны будут судачить, почему у Шнайдера воняет в машине.
Хотя в Европе запах говна – вполне обычное дело. Вроде бы и неплохо тут жить: и чисто, и аккуратно, и дружелюбные люди, и уютненько все. Но вот почему-то иногда идешь по улице посреди всего этого пряничного рая, и вдруг откуда-то говном потянет. В чем дело? Канализация тут неглубокая или еще что-нибудь – непонятно. Но вот этот европейский запах – не по нраву он русскому человеку, не по нраву.
С такими мыслями Шнайдер сел в машину и поехал в сторону Цюриха. В Швейцарии его ждали важные дела, надо было торопиться.
Гитлер о Швейцарцах.
Нация ссыкунов и паразитов. Как и все паразиты, они трусливые, мстительные, хитрые и подлые. Иногда я не знаю, где разница между швейцарцами и евреями. Вот возьмите любую еврейскую мерзкую черту – она обязательно будет у швейцарца! Жадные, вероломные, чванливые трусы – вот кто такие швейцарцы. Как старая Римская Империя в свое время исторгла евреев, потому что уж больше невозможно терпеть этих негодяев – так средневековая Священная Немецкая Империя исторгла их из себя, и точно по той же причине.
Эти жлобы думают, что они живут хорошо, потому что у них есть коровы, часы и шоколад. Черта с два! Их жирные банкиры – вот кто привлекает денежки. Вы можете себе представить, что эти сволочи даже умудрились ободрать евреев! Старина Гейдрих говорил мне, что у каждого второго еврея, вывезенного в Освенцим, есть свой счет в банке. И кому теперь достанутся эти денежки? Мировому еврейству? Тайному сионистскому правительству? Или может, нам, тем, у кого эти еврейские пиявки высосали столько крови и богатства? Черта с два! Хитрые швейцарцы прикарманили себе все до последнего грамма золота!
Конечно, они хотят быть нейтральными! Независимо от того, кто победит – они в плюсе. Зажмем мы американцев с англичанами – швейцарцы завладеют денежками британской королевы и Ротшильда, которые припрятали их там от налоговых служб. Если вдруг англичане нас смогут опрокинуть – швейцарцам достанутся капиталы Круппа и Бенца.
В мире есть нации – воинов и созидателей, как немцы. Есть нации торгашей, как американцы и евреи. Есть нации – воры и мошенники, как цыгане. Есть просто куча диких наций, вроде русских. Но есть нация хуже их всех, которая делает только одно – помогает торгашам прятать наворованное и ворует у торгашей. Это – нация швейцарцев. Причем их даже нацией трудно назвать. Четыре языка – какая к черту нация? Они друг друга не понимают! Этак я с любым вонючим негром из Зимбабве тоже могу назвать себя нацией. Швейцария – такая же химера, как Советский Союз: без культуры, без языка и без связей. Если бы Бисмарк был чуть решительней, от Швейцарии бы осталось не больше, чем от какой-нибудь Персидской Империи.