– Не смейте издеваться над моим ростом! – завопил фальцетом гном. – Вы! Дылда!
– Извините, – Шнайдер сел. – Пожалуй, вы правы: невежливо смеяться над физическим уродством.
– Хам! – взвился гном, плюясь ядовитой слюной.
– Объясните пожалуйста, что случилось, – попросил вежливо Шнайдер.
– А то вы не знаете! – заорал гном пуще прежнего. – Лицемер! Ворюга!
– Я повторяю свой вопрос. Что случилось?
– Кэт! Они требуют отдать вам Кэт!
– Кого отдать?!
– Идите вы в жопу! –пригвоздил гном. – В жопу, к чертовой матери! Катитесь отсюда в свой Берлин, и чтобы я больше не видел вас никогда! Слышите?! Никогда! Вот шифровка, вот адрес Кэт – и больше никогда, никогда в жизни не появляйтесь в Цюрихе, а не то это будет самый, самый последний день в вашей проклятой жизни! Колбасник!
Гном вылетел из кафе, оставив на столе две мятые записки. На первой аккуратным женским почерком было написано: «Разрешаем дальнейшую разработку агента Писарь. Для поддержания связи заберите радистку у Швейцарца». На второй записке тем же почерком было написано «Берг Штассе 23, фройляйн Хоффнунг».
Первые шифровки Кэт
Наконец, исполнилась давняя мечта Шнайдера: он получил радистку. Уже давно он жаловался в Центр, что не может оперативно отсылать сообщения. Отправляться каждый раз с шифровкой в Швейцарию было полным издевательством над нервами и здравым смыслом: долго, дорого, ненадежно. И вот после стольких лет войны Центр, наконец, прислушался к просьбам Шнайдера.
Через полчаса он уже стоял на пороге квартиры фройляйн Хоффнунг. Сразу после звонка дверь открылась, и он увидел милую девушку с лучистым взглядом, на вид никак не больше двадцати лет.
– Добрый вечер, – произнес вежливо Шнайдер, – прошу прощения за поздний визит. Я – твой новый начальник, герр Шнайдер. Когда мы наедине, можешь называть меня просто Александр Максимович.
– Кэт, Кэт Хоффнунг, можно "Катя" – затараторила девушка. – Я очень рада с вами познакомиться! Надеюсь оправдать доверие! Вы из Германии, да?
– Завтра поговорим, – сказал Шнайдер. – Нам нужно будет уехать в шесть утра. Документы у тебя в порядке?
– Да, все в порядке, я всегда готова, – кивнула Кэт.
– Покажи, пожалуйста.
– Конечно, сейчас! Я мигом, – Кэт повернулась и бегом понеслась за паспортом.
"Однако, сколько у нее комсомольского задора!» – подумал Шнайдер.
– Вот, – Кэт выбежала обратно в коридор и отдала Шнайдеру швейцарский паспорт.
– Очень хорошо, – полковник бегло перелистал страницы и вернул документ обратно. – Так что завтра в шесть, я за тобой заеду. До свидания.
– До свидания.
Шнайдер бодро сбежал вниз по лестнице, чувствуя на себе внимательный взгляд Кэт, и вышел из подъезда. Вторая ночь в отеле была еще хуже прежней. Какая-то мерзкая парочка за стенкой громко занималась сексом, дама орала в пылу страсти: "Оh weiter, weiter!" Сквозь сон Шнайдеру казалось, что она призывает какого-то Вайтера, который все не идет. Шнайдер вскакивал, бежал к двери, чтобы помочь в поисках, но на полпути останавливался, чтобы возвратиться в кровать и снова заснуть беспокойным сном шпиона.
Наутро с тяжелой головой он позавтракал яичницей с кофе, расплатился за две ночи в отеле (в отместку за отвратительный сервис он не дал ни франка чаевых) и отправился за радисткой. По пути он купил скромный букет фиалок за полфранка у цветочника на углу.
Кэт уже стояла у подъезда, нетерпеливо прохаживаясь взад и вперед перед двумя большими клетчатыми чемоданами.
– Доброе утро, – сказал он, выходя из машины.
– Доброе, – радистка мило улыбнулась, чуть щурясь от утреннего солнца. – Я вас тут уже давно жду!
«Симпатичная девочка, – мелькнула мысль у Шнайдера. – Голубой беретик, синий плащик, ясный взгляд. Прямо Наташа Ростова перед балом».
Он молча вручил ей цветы.
– Спасибо, – Кэт понюхала фиалки. – Чудесный запах!
– Рация у тебя с собой?
– Да, там, – Кэт показала на левый чемодан.
"Очень красивая, – подумал Шнайдер. – Надеюсь, это не помешает работе".
– Куда мы поедем? – спросила Кэт.
– В Берлин, – сказал Шнайдер, закидывая чемоданы в багажник. – Там будет твое новое место работы.
– Всю жизнь мечтала посмотреть на Берлин, – Кэт распахнула дверцу и села в машину. Она вела себя так непринужденно, словно они были знакомы уже сотню лет. Шнайдер завел мотор, и уже через полчаса они покинули негостеприимный Цюрих.
"Замужем или нет? – думал Шнайдер, вглядываясь в туманную дорогу. – Нет, молодая совсем. Блондиночка. Хотя, может, замужем. Мне кажется, я где-то ее видел. Хотя нет, что за вздор, где бы я мог ее видеть? Когда я в последний раз был в Союзе, она даже в школу еще не ходила. Хорошенькая. Открытый девичий взгляд и наивность, смелость, хрупкость, невинность… Жаль только, что у нее в каждом слове какой-то пугающий комсомольский задор. Обычно такая задорность – это признак небольшого ума. Впрочем, посмотрим. Главное – не смешивать работу и личную жизнь".