"А, собственно, почему? – подумал Зельц. – Что я, хуже Шнайдера, что ли?"
– Я бы хотел извиниться, – произнес он, – за то что я вспылил в прошлый раз. Это было очень некультурно с моей стороны, так обращаться к девушке, поэтому я бы хотел, чтобы ты меня простила.
– А была бы я не девушка, значит, можно было бы? – спросила Кэт.
– Слушай, ты же первая меня начала оскорблять! – возмутился Зельц. – Я еще ничего не сказал тебе, а ты уже как только меня не обозвала: и трусом, и крысой.
– Я не поняла – ты извиниться пришел или снова выяснять отношения?
Зельц недовольно посмотрел на нее, не зная, продолжать ли с ней спорить или сдаться.
– Извиниться, – сказал он наконец. – Извини меня, пожалуйста.
– Прекрасно. Извинения принимаются. Можешь в следующий раз приходить без роз, я разрешаю.
– Я их не поэтому принес, – пробормотал Зельц.
– Молодой человек, не стоит губить флору. А то изведешь всю зарплату на цветочки, с голоду помрешь, а меня потом совесть замучает.
– А я думал, тебе медаль за меня дадут, – усмехнулся Зельц. – Уничтожила врага, офицера Рейха, работника рейхсканцелярии.
– А ты враг, что ли? – прищурилась Кэт.
– Я не враг, – сказал Зельц. – Но вам я, кажется, пока тоже не друг.
– Слушай, если ты не друг, так иди, что ты тут сидишь? – возмутилась Кэт. – С полковником будешь тогда без меня встречаться.
– А вдруг я стану другом?
– Вдруг только кошки родятся.
– Почему? – удивился Зельц.
– Это поговорка. Ладно, сиди, раз уж пришел, – разрешила Кэт. – Чаю хочешь?
– Хочу! – решительно сказал Зельц.
– Пойду готовить, – Кэт встала из-за стола. – Расскажи пока что-нибудь.
Что бы такое рассказать? – подумал Зельц. – Даже анекдоты все из памяти убежали".
– Меня зовут Кристоф Зельц, – сказал он. – Мне двадцать четыре года. Родился и вырос в Шверине, закончил Лейпцигский университет, работаю в рейхсканцелярии, веду протоколы встреч Гитлера, Геббельса и других руководителей Рейха. Имею чин лейтенанта. Не женат, детей нет.
– А капитана-то тебе дадут когда-нибудь? – крикнула Кэт из кухни.
– Старшего лейтенанта дадут скоро, – обиженно сказал Зельц. – И вообще, какая тебе разница? Ты же все равно в армии.
– Да странно просто, – Кэт принесла ему эмалированную чашку от которой шел густой пар. – На, пей. Сидишь, записываешь за всякими упырями их дурь – а они тебя даже в звании не повышают.
– А ты сама в каком звании? – спросил Зельц.
– Мне моя работа нравится, – сказала Кэт, выделив последнее слово. – Уж она-то намного интереснее твоей.
– Что в ней такого интересного? Шионить, вынюхивать все, что в этом хорошего?
– Молодой человек, будете хамить – вот бог, а вот порог. Я тут не обязана от всяких лейтенантов гадости выслушивать.
– А сама…? – пришел в негодование Зельц.
– Так! Я уже говорила – если что-то не нравится – я никого не держу, – Кэт с вызовом посмотрела на него.
«Все бабы одинаковы, – подумал Зельц, – честной игры от них ждать – как от волка требовать, чтобы он траву ел».
Он замолчал и стал пить на удивление невкусный чай.
– Ладно, давай теперь я тебе о себе расскажу, – сказала Кэт. – А то несправедливо получается: я ведь о тебе уже все знаю. Зовут меня Кэт, мне двадцать два года и я люблю заниматься спортом и иногда рисовать. Вот это пока все, что я могу про себя рассказать.
– А что ты рисуешь? – спросил Зельц.
– Природу, натюрморты.
– А людей?
– Не, это не мое.
– А можно посмотреть?
Кэт достала из шкафа альбом для рисования и протянула ему. Зельц еще не успел открыть его, как ему уже стало скучно: страницы простым карандашом были нарисованы какие-то деревья, речки листья, цветы, стол, кровать.
«Это все я уже видел, – подумал он. – Зачем ей надо рисовать то, что до нее уже тысячу раз рисовали?»
И тут зазвонил телефон.
О глупости, любви и семейной жизни
– Алло, – сказала Кэт. – Да, дома, заходите, пожалуйста.
Она повесила трубку и хитро посмотрела на Зельца.
– Отвечаю на незаданный вопрос, – сказала она весело, – звонил герр Шнайдер, сообщил, что через пятнадцать минут зайдет. Будешь ждать?
– Я лучше пойду домой, – Зельц встал. – Время позднее, надо завтра на службу идти.
– Давай, давай, выспись получше. А то еще кляксу в протоколе завтра поставишь, так фюрер обидится.
– Не поставлю, – сказал Зельц твердо. – Вообще тебе язвительность не идет. Всего доброго.
– Счастливо. Заходи еще, поболтаем, – Кэт улыбнулась ему на прощание.
Зельц быстро вышел из дому и направился к остановке, надеясь избежать встречи со Шнайдером. Действительно, не прошло и пяти минут, как в подъезд вошел полковник Шнайдер Быстрыми решительными шагами он поднялся по лестнице на третий этаж и позвонил в дверь.