– У вас, действительно, очень мощная армия, – кивнул Бек.
– Я, кажется, отвлекся, – Шнайдер икнул. – Прошу прощения.
– Ничего страшного. Герр Майерс сказал мне, что вы хотите что-то предложить, – сказал генерал Бек спрокойным ровным тоном.
– Ах, да, – оживился Шнайдер. – Я уже говорил инженеру Майерсу. Вкрадце суть такова: наш агент может устранить Гитлера. После чего, как мы надеемся, вы сможете взять власть в Германии в свои руки. И, конечно же, мы надеемся на плодотворное сотрудничество сейчас и в будущем.
– Я понимаю, – кивнул Бек.
Возникла пауза. Шнайдер вдруг снова почувствовал себя неуверенно. Ему показалось, что все, что он сейчас сказал, будет использовано против него.
– Вы бы хотели еще о чем-нибудь спросить? – сказал он.
Бек и Майерс переглянулись, как экзаменаторы после ответа студента.
– Я свою точку зрения высказывал еще раньше, – сказал Майерс, – меня вы не переубедили. Я вам не верил, когда вы пытались пропагандировать нацизм, не верю и теперь, когда вы агитируете за коммунизм.
– Жаль, – сказал Шнайдер. – Я старался как мог.
– Герр Шнайдер, – сказал Бек, – нам необходимо какое-то время, чтобы подумать и обсудить ваше предложение.
– Да, конечно, я понимаю, – Шнайдер встал. – Мой адрес и телефон герр Майерс знает, звоните в любое время. Цели у нас одни и те же, враги тоже, так что я буду рад, если мы объединим наши усилия.
Бек и Майерс тоже встали.
– Мы не заставим вас долго ждать, – сказал Бек. – Большое спасибо, что навестили меня. Было очень интересно услышать вас.
– Благодарю, – Шнайдер по привычке хотел щелкнуть каблуками и вскинуть руку в нацистском приветствии, но удержался и только резко кивнул при прощании.
Лишь выходя из квартиры, Шнайдер понял, что этот жест он скопировал у Гитлера. Точно так же фюрер кивал Гинденбургу в одной старой кинохронике, посвященной выборам тридцать второго года.
Майерс и Бек вернулись в гостиную. Комната была все та же, но у обоих было ощущение, что что-то очень изменилось. Словно принц Гамлет покинул сцену, и теперь участники массовки могут спокойно обсудить, что же делать с Датским Королевством дальше.
Генерал поставил коньяк в шкаф и предложил сесть за письменный стол.
– Что вы скажете, коллега? – спросил он Майерса.
– Коммунистическая пропаганда еще хуже нацистской! – презрительно сказал Майерс.
– Вы считаете? – Бек удивленно поднял бровь.
– К нацистской я уже привык, – сказал Майерс, – а коммунистическая мне еще в новинку. Этот большевик в мундире эсэсовца вызывает у меня острое раздражение своим самодовольным разглагольствованием.
– Боюсь, тут есть моя вина. Русские не умеют пить без закуски.
– Он не сильно был пьян, просто он сам по себе – коммунист, – последнее слово Майерс выплюнул, как горькую маслину. – Советская демократия! Что эти русские знают о демократии, что они могли о ней слышать? У них называется демократией, когда начальник выбирает себе заместителя из пяти подчиненных – вот это демократия по-русски! И неважно, как этот начальник называется: царь, генеральный секретарь или старший. И такое же свинство они хотят устроить здесь! Мало нам Бухенвальда, подавай нам еще и ГУЛАГ. Нет уж, если убивать такого дракона, как Адольф, то не ради этого рябого маньяка.
– Пожалуй, у меня такое же мнение, – сказал задумчиво Бек. – Сегодня я еще раз убедился, что коммунисты так же аморальны, как и Гитлер. Они прикрываются именем народа, но для них народ – это глупый щенок, которого надо все время держать на коротком поводке, чтобы он не смог навредить самому себе.
– Тяжело жить с таким народом, – усмехнулся Майерс.
– У их «народа» нет никаких желаний, кроме самых простейших: выпить, поесть и поразвлечься. И этом народ надо дрессировать, объяснить ему, что он должен быть сильным и смелым, внушать трепет врагам и одновременно беспрекословно слушаться дресировщика.
– Подонки считают нас идиотами, – сказал Майерс.
– Этому коммунисту не стоит даже пытаться объяснить, насколько беспринципно и омерзительно он себя ведет. У подобного рода геноссе нет никаких моральных ограничений. Они неспособны испытывать чувство вины и извлекать пользу из жизненного опыта. Даже из наказания. И у них абсолютно бессердечное равнодушие по отношению к другим. Ваши или мои чувства, чувства всей Германии, всех советских людей их интересуют не больше, чем чувства муравьев или тараканов.
– Что же вы предлагаете?
– Мы не должны давать ему ответа прямо сейчас. Если будет настаивать – сообщите ему, что мы находимся в стадии размышлений, активно обсуждаем его предложение. С другой стороны, нам необходимо ускорить герра Штауффенберга3. Все должно решиться как можно скорее.
3
Клаус Филипп Мария Шенк граф фон Штауффенберг – полковник вермахта, 20 июля 1944 года пытался взорвать Гитлера. Сыгран Томом Крузом в фильме «Операция «Валькирия»».