–
– Надеюсь, сегодня нам не подсунули мяса? – спросил Гитлер повара. – Фрау Толстой у нас нет? Мясными бульонами нас тут втайне кормить не будут?
Все засмеялись, Геббельс, Гиммлер, Шпеер и Борман хохотали в голос, словно пытаясь заглушить друг друга, фрау Геббельс мило хихикала.
– Женщины, как дети. Они почему-то думают, что все знают лучше мужчин, не разбираясь при этом ни в чем. Разница только в том, что детей мы обычно не слушаемся.
Все засмеялись еще громче.
– Меня как-то спросили, почему у меня нет детей, – сказал Гитлер. – Я что их, не люблю? Нет, я люблю их. Я очень люблю детей! Любого пропагандиста бездетности я бы не колеблясь отправил в концлагерь наравне с гомосексуалистами, педофилами, евреями, коммунистами и прочими извращенцами. Дети нужны нам, нужны нашему Фатерланду, нашему Рейху, нашей Партии. Вы знаете, сколько я сделал для того, чтобы у наших детей было счастливое детство! Какие прекрасные я воздвиг детские сады! Какую колоссальную материальную помощь оказывал я матерям и отцам семейств! Какие великолепные соорудил лагеря отдыха на море! Из любого радио, из любой газеты, из любого утюга несется наша пропаганда здорового образа жизни и размножения. Кто, как не я, внедрил повсеместно семейные автомобили, сделавшие жизнь родителей комфортнее, легче, продуктивнее! В любом магазине рейха вы найдете дешевые детскую одежду, мебель, игрушки по бросовым ценам, детское питание в любых видах и объемах.
– Кстати, я вчера купил своему Генриху оловянных солдатиков, – сказал Борман. – Хоршо сделано: и мотоциклы, и каски, и «Шмайсеры», и «Тигры» – все как в жизни. А главное – лица! Веселые, уверенные, настоящие арийские лица!
– А я недавно своей Лизочке тоже очень дешево купила чудесный кукольный домик. Такой, знаете, с большой арбуз размером, там все: и кровати в спальной, и шкафчики в кухне, и пианино в гостиной, и свастика над ним, и портрет фюрера на всю стену – прекрасный наборчик.
– Да, я забочусь о детях, – кивнул Гитлер. – Но все равно, меня спрашивают, почему у меня нет детей. Ответ прост. Несмотря на то, что я очень люблю детей, я не могу их себе позволить. Не материально, конечно, – Гитлер усмехнулся. – С материальной стороной я бы как-нибудь справился. Если что – продал бы пару картин, которые мне подарил Муссолини.
Все дружно засмеялись.
– Причина в другом. Посмотрите на молодых родителей, что вы увидите? Веселых, энергичных, сосредоточенных на своем деле специалистов? Энтузиастов, готовых работать сверхурочно, день и ночь, без выходных и праздников? Эти люди горят на работе? Принадлежат ли они ей целиком и полностью? Есть ли у них силы душевные и физические, чтобы выполнить поставленные задачи наилучшим образом?
– Нет! – воскликнула фрау Геббельс.
– Нет, – покачал головой Борман.
– Нет у них этих сил, – твердо сказал Гитлер. – Молодые родители – это замордованные жизнью существа, невыспавшиеся зомби, занятые мыслями о своих детях. В кино и книгах мы прославляем радости материнства, умиляемся первой улыбке младенца, превозносим гордость отцовства. И это правильно, это нужно, это играет большую воспитательную роль. Но мы знаем также, что у всего этого есть обратная сторона. Видели ли вы когда-нибудь в кино обезумевшего родителя, выгребающего из колыбели обгаженные клеенки? А истерику детскую два часа подряд вы видели?
Фрау Геббельс горестно кивнула.
– Как-то раз меня оставили одного на тридцать минут с племянником. За это время он попытался опрокинуть кипящий чайник, разрисовать стену в гостиной, разбить лампу, укусить сестру и упасть со стула. Я орал на него не переставая, как пьяный фельдфебель на новобранца: "Нельзя, не трогай, не смей!". Я постарел за эти полчаса больше, чем на вечность. Клянусь, если бы меня оставили с ним еще на десять минут – Германии пришлось бы искать другого фюрера. То, что не могут сделать миллионы большевиков, сделал бы малолетний сопляк в коротеньких штанишках.
Все дружно засмеялись. Как заметил Зельц, особенно долго тряслось толстое брюхо Геринга, неспособного остановить припадок веселья. Жирные всегда особенно чувствительны, потому и жрут, пытаясь поймать побольше удовольствия.
– Да, – продолжал Гитлер, – обострение конфликтов в семье, нервные срывы, истерики, война по любому поводу, взаимное манипулирование, постоянная уборка, стирка, глажка, готовка, несчастные случаи, детские болезни, пакости, плохие отметки – вот мир, в котором вынуждены жить все родители.
Конечно, есть люди, которые готовы родить ребенка, бросить его в интернат на воспитание родине и государству, а потом спокойно вернуться на работу. Есть такие люди, и они знают, что мы, национал-социалисты, можем воспитать любого ребенка и сделать из него идеального члена общества. Но в таком случае, в чем разница, зачат ли этот ребенок лично мной или кем-нибудь еще, если я им не занимаюсь? Какое право я могу называть его в таком случае своим? Кровь (как и почва) решает многое, как вы знаете. Из кучерявого унтерменша6 не сделать арийца, хоть ты лупи его ремнем три раза в день. Но все-таки воспитание безумно важно для правильного сознания. Воспитание делает нас нами, формирует принадлежность к нашей расе и привязанность к нашей почве. Потому – нет, я не завожу детей. Мои обязанности фюрера не дают мне отдохнуть ни дня, даже сейчас, в кругу друзей, я думаю о своей великой миссии. Поэтому – нет, никак. Даже не убеждайте меня.