"Подсыпать цианистого калия в суп. У тебя прямо за обедом пойдет пена изо рта, ты вскочишь и сразу упадешь, и будешь корчиться в луже собственной мочи, хватаясь за горло".
– А детей попов отнимали у матерей и отправляли в приюты, – продолжал Гитлер, – делать из них маленьких большевиков.
– Ужасные звери, – вздохнула фрау Геббельс.
– Да, ужасно, – кивнул Гитлер. – Скажите, у вас есть дети? – спросил он вдруг Зельца.
Зельц запаниковал. Он почувствовал себя так, словно в одну секунду он перенесся из зрительного зала на сцену: и вот он стоит под светом прожекторов, главный герой и массовка смотрят на него: Гитлер, актрисы второго плана, Геббельс, Шпеер и Борман ждут от него ответа, а он совсем не знает слов.
Сложно, сложно вдруг оказаться один на один с небожителем, знаменитостью, главой громадного государства, и остаться самим собой. Миллионы людей отдали бы жизни за то, чтобы оказаться рядом с Гитлером, услышать от него хоть одно слово, обращенное к ним, заглянуть ему по-собачьи в глаза и преданно выдохнуть: "Яволь, майн фюрер". А он не знал, что сказать.
– У меня? – Зельц по-дурацки хихикнул.
– Про остальных я все знаю, – улыбнулся ласково Гитлер. – У Геббельса шестеро, у Бормана – десять, про меня вы уже тоже все слышали. Кстати, скажите ваше имя.
– Лейтенант Зельц, мой фюрер.
– Зельц, – задумчиво произнес Гитлер. – Хорошее имя, короткое и звучное. Скажите, лейтенант Зельц, у вас есть дети?
– Никак нет.
– А жена есть?
– Тоже нет, – Зельц виновато покачал головой.
– Ну ничего, вы молоды еще! – усмехнулся Гитлер. – У вас все еще впереди, мой друг. А что вы так тихо говорите? Стесняетесь своего саксонского?
Зельц смущенно улыбнулся.
– Не стесняйтесь, – ласково сказал Гитлер. – Мы все говорим с акцентом, не правда ли? Помню, я всегда говорил Гейдриху10: саксонский – значит, сексуальный.
Гиммлер грустно усмехнулся, вспомнил трагически погибшего от рук чешских бандитов старину Гейдриха.
– Эх, каких людей теряем, – вздохнул он.
– Да, да, – покивали все головами.
– Сколько прошло уже с того дня, как мы потеряли сияющего великого человека? – спросил Гитлер. – Почти два года, да?
– Да, в июне будет два года, – подтвердил Гиммлер.
– Лейтенант Зельц, – сказал покровительственно Гитлер. – Мне жаль, что вы не знали этого талантливого и прекрасного товарища. Этот человек внёс преисполненный жертвенности вклад в борьбу за свободу немецкого народа, он глубиной своего сердца и своей крови почувствовал мировоззрение Адольфа Гитлера, понял его и осуществил. Будьте достойным его.
– Буду, – сказал Зельц коротко.
– Посмотрите, друзья, вот так выглядит наше будущее! Молодое, еще неопытное, но с горячим сердцем и благородной душой!
Зельц увидел, что все вслед за фюрером ласково смотрят на него, словно бы он в эту секунду стал сыном полка.
– Вы много работаете? – спросил Гитлер.
– Да, – мелко закивал Зельц.
– Над чем?
– Я? – Зельц нервно огляделся и вздохнул. – По-разному. Иногда стенограммы, потом надо все расшифровать, отформатировать, подготовить приказ по канцелярии, составить выписки из документов, или сделать переводы, в основном письменные.
– Вы и переводить умеете? Прекрасно! Какие языки вы знаете, лейтенант Зельц?
– Английский, французский и немного итальянский.
– Прекрасный набор, поздравляю! – Гитлер улыбался так сердечно, так искренне, что Зельц вдруг почувствовал, что что-то меняется в нем, ломается или растет, или еще как-то метафорично преображается, но в любом случае он чувствовал, что больше никогда не будет таким, как прежде. – Занесите в протокол: я считаю, что рейхсляйтеру Борману следует повысить вас в звании. Старший лейтенант Зельц звучит гораздо лучше, чем просто лейтенант. Не правда ли?
– Так точно, мой фюрер, – молодцевато сказал Зельц.
Все за столом засмеялись, а сидевший рядом Борман даже похлопал Зельца по плечу.
– Кстати, мне показалось, или на прошлой неделе вы забыли написать в стенограмме, что я обозвал Клейста говном?
– Виноват, мой фюрер!
– Скажите, друг мой, почему вы это не написали?
– Прошу прощения… – Зельц не знал, куда деться от страха.
– Говорите, говорите, – попросил Гитлер. – Пожалуйста. Почему вы не написали?
10
Рейнхард Тристан Ойген Ге́йдрих – государственный и политический деятель нацистской Германии, начальник Главного управления имперской безопасности, заместитель имперского протектора Богемии и Моравии. Один из инициаторов «окончательного решения еврейского вопроса», координатор деятельности по борьбе с внутренними врагами Третьего рейха. Был убит агентами британского Управления специальных операций (1942).