– Звучит так же соблазнительно, как твой рассказ про баньку, – улыбнулся Лев.
– Видимо, не для тебя одного это звучит соблазнительно, потому что народ к Угланову пошел косяком. Одно время его община насчитывала до тысячи членов.
– А чем они, собственно, занимаются? Молятся, что ли?
– Я его тоже про это спрашивал, ну, когда он меня к себе зазывать стал. Он объяснил, что молитв у него нет, а есть психологические тренинги. И что он сам – не жрец, а учитель жизни.
– Ага, значит, проблемы у пришедших никуда не исчезают, просто они их перестают ощущать как проблемы? – догадался Гуров.
– Правильно понимаешь. Им становится все по фигу, только бы «учитель Святослав» их от себя не прогнал.
– Постой, какой еще Святослав? Он же Игорь! Или там еще другой учитель имеется?
– Нет, учитель тот же. Просто в миру он носит имя Игорь, а там, в общине, – Святослав.
– Теперь понятно. А что же он из Сибири сюда перебрался? Может, неприятности какие случились?
– Об этом я его тоже спрашивал. Он заявил, что никаких неприятностей не было, а просто он решил расширить свою деятельность на европейскую часть России. Но я на этом не успокоился, а по нашим каналам кое-что разузнал. Выяснилось, что неприятности у него действительно были, и довольно крупные. Если хочешь, расскажу.
– Ладно, о неприятностях потом. А деньги у него откуда? Такую домину отгрохать – не один миллион нужен…
– Деньги, как я понимаю, оттуда же – от учеников. Правда, узнать об этом трудно: эти самые ученики в разговоры не вступают, исключительно молчаливые ребята.
– Значит, они тут живут тремя парами?
– Ну да, постоянно живут шесть человек. А дважды в неделю, по средам и субботам, съезжаются еще человек двадцать. Сегодня как раз суббота, у них самый съезд. Видел, вся улица машинами уставлена? Часа три идет собрание с тренингом, и они уезжают. Впрочем, мы что-то слишком долго про этого Игоря говорим. Уже пришли, пора баньку топить.
Следующие часы были самыми приятными за весь день. Банька у Сыромятникова оказалась просто отличной, жареная картошка с утятиной ей не уступала. Друзья просидели почти до полуночи, вспоминая истории из прошлого, эпизоды самых интересных дел, которые им доводилось расследовать.
Наутро Григорий Гаврилович разбудил Гурова рано. Еще только начинало светать, в деревне перекликались петухи. Сам Сыромятников уже был полностью одет.
– Завтракать после будем, – почему-то шепотом, словно боясь кого-то разбудить, сказал он. – Давай собирайся, да пойдем, а то люди все лучшие номера займут.
– Какие но-но-мера? – позевывая спросонья, спросил Гуров.
– Места то есть. Оделся? Отлично. Вот твое ружье. – Григорий Гаврилович протянул сыщику ружье с вытертым и немного поцарапанным прикладом.
Гуров повертел его в руках, приложился, пригляделся к прикладу, оценивая, сколько же раз с этим ружьем ходили на охоту и почему так истерся приклад.
– У меня до Найды другой сеттер был, Кавалер, – пояснил Сыромятников, проследив за взглядом друга. – Вот он как-то на меня обиделся и погрыз приклад. Но на качествах ружья это никак не отразилось, слово даю!
– Да ты не беспокойся, мне все равно, как оно выглядит, – ответил Гуров. – Да и как стреляет, тоже, если честно, все равно. Для меня важнее сам процесс, а не его результат.
Сыромятников выдал ему еще патронташ с патронами. А когда вышли на улицу, велел зарядить ружье.
– Да, тут тебя учить нечему, – констатировал он, увидев, как Гуров вогнал патроны в оба ствола и поставил их на место.
– Что ж, кто имел дело с нарезным оружием, справится и с гладкоствольным, – заключил Гуров.
Оба друга закинули ружья на плечи, Сыромятников кликнул Найду, и они зашагали вниз, в сторону озер, которые здесь почему-то предпочитали называть болотами.
– И сколько уток ты обычно приносишь с такой вот охоты? – поинтересовался Лев.
– Когда как, – ответил Сыромятников. – Если повезет, то три-четыре. Чаще одну-две, а случается, что и ни одной. Это как стрелять будешь. И как охотничье счастье повернется.
– А кто у вас в компании самый удачливый?
Григорий Гаврилович ответил, не задумываясь:
– Удачливых у нас двое: Тонких и Петелин. Они всегда ровно идут, ноздря в ноздрю. Один троих добудет – и другой троих. У одного только одна – и у другого так же. Но чтобы совсем без добычи возвратиться – такого у них не бывает.